«Ну, началось», — подумала Гидра.
— Король Рэйки, Его Диатрость Эвридий Астрагал, марлорд Дорга, Лавиля и Тиса.
Тот самый славный герой, объединивший Рэйку и получивший ожоги от злобного дракона Мордепала. Её будущий свёкр.
— Его супруга, Её Диатрость Монифа Астрагал, в девичестве Мадреяр.
Та самая прекрасная леди из Мадреяров, чья красота была воспета от западных морей до восточных ржавых скал. Та, кого Эвридий предпочёл леди Тамре, что обезумела от ненависти после его отказа.
— Их старший сын, наследный принц Рэйки, Его Диатринство Эван Астрагал, двадцати двух лет от роду. Он обручён с чёрной принцессой Цсолтиги.
Тот самый принц-диатрин, который стал бы её мужем, если б уже не был помолвлен. Но его невесте было ещё четырнадцать, и ему предстояло дождаться, когда ей станет хотя бы пятнадцать.
— И наконец их младший сын, Его Диатринство Энгель Астрагал, двадцати лет от роду.
Принц-диатрин, известный белизной своих волос и благородством своих нравов. Хотя, признаться, Гидра никогда им не интересовалась.
«Если мне предстоит быть его женой, ещё наслушаюсь», — справедливо полагала девица.
Мать кивнула, притворно улыбалась. Но Гидра не верила её улыбке. Стоило матери заметить, что отец не впечатлён, она тут же посуровела и нахмурила густые соболиные брови. И продолжила допрос:
— Ты знаешь увлечения диатрина Энгеля?
— Откуда? — вырвалось у Гидры. Осуждающий взгляд всех домочадцев дал ей понять, что следовало промолчать. И она пробурчала:
— Я же его даже не видела ни разу.
Лара фыркнула и обмахнулась веером с попугаями. Она в чём-то завидовала партии Гидры. Но не слишком: угодить диатрийской семье было слишком непросто. Очевидно, к браку нужно было готовиться очень основательно.
Насчёт последнего родители были более чем согласны.
— Потому что ты вечно оправдывалась болезностью в те дни, когда мы отправлялись на остров Дорг, — сухо сказал отец. — А когда диатры приезжали погостить в Оскале, твоё притворство перешло все границы. Ты изображала обмороки и не выходила из комнаты. Твоё незнание — полностью твоя вина.
— Но я помню — я отравилась лежалыми мандаринами…
— Да, у тебя всегда есть оправдание! — поддакнула мать.
«Спорить с ними — что совать палец в гнездо скорпионов», — подумала Гидра. Сегодня ею владела такая тоска, что она даже не стала пытаться.
Однако Тавр уже распалился. Его зелёные глаза потемнели, как поле перед грозой.
— Ты никчёмная заноза! — прорычал он. — Всё, что от тебя требуется, — услужить диатрийской семье и жить в достатке и славе там, как ты жила у нас тут. Но тебе даже сами боги угодить не в состоянии! Ты будешь спорить о том, что желаешь не паланкин, а лошадь; не рожать детей, а повышать голос на супруга; не спать по ночам, а по утрам — дрыхнуть грешным сном. Твоя дурная слава заслужена, и всякий знает, что девица Гидриаров вздорна и глупа, потому и зовут тебя Рыжей Моргемоной. Если б не мои розги и не брань матери, из тебя бы вообще не вышло человека.
«Поэтому эта свадьба — доказательство твоего истинного отношения к Астрагалам», — подумала Гидра. — «Моргемоны — духи убитых женщин, которые ненавидят весь мир за то, как с ними обошлись, и жестоко расправляются с заплутавшими путниками. Они упрямо и последовательно мстят всему живому. Их вид ужасен: иссохшие, со впалыми глазами и оскаленными ртами. А ещё их всегда рисуют черноволосыми, но я даже тут отличилась».
Тем не менее она лишь опустила глаза.
Розги и брань действительно приучили её чаще молчать, чем отвечать. Хотя бессмысленность возражений послужила тому не меньше.
Юная Летиция вмешалась в натянутое молчание между ними.
— Давайте я расскажу об увлечениях диатрина? — спросила она. — Мне довелось слушать, как он говорит с гвардией Оскала во время монаршего визита. Он большой любитель рыцарства. Мастерский наездник и признанный на турнирах фехтовальщик.
— Он видел мир, — добавила Лара снисходительно. — Полгода назад вернулся из Астегара, далёкой земли на севере. Три года он учился там в военной академии и управлению. Знает не только гиррит, но и тамошний язык.
— И в карты играет, — добавила Летиция.
«Прекрасно», — подумала Гидра угрюмо, уже предвкушая необходимость проявлять уважение к бесполезным мужским интересам.
— И мнит себя, видимо, новым Кантагаром, — неожиданно процедил Тавр и сжал руку в лайковой перчатке в крепкий кулак. — Раз полез на побережье восстанавливать руины, оставшиеся от королевы Лорны. Дракон ему, видать, для того же нужен. С такими имперскими амбициями…