— Да тут не спать можно, а маршировать всем полком, — ворчала Гидра. — Хочу обратно в Лорнас.
— Обратно к этим ужасным одеялам с котятами? — закатил глаза Энгель, снимая с себя корону.
Гидра расхохоталась и сделала то же самое. Без сложных причёсок ей не требовалась помощь Авроры, чтобы подготовиться ко сну. А вот Энгель нарочно запутался в застёжках своего церемониального шервани, чтобы она помогла ему раздеться.
И он отблагодарил её, повалив на мягкую перину и утопив в своих поцелуях. Гидра барахталась: ей было щекотно, и она хихикала. Новоявленный диатр не стал долго её мучить и от игрищ перешёл к нежностям. Сил у обоих было не занимать. Гидра так хорошо спала и наедалась последние дни, что ей казалось, что она может опрокинуть самого Энгеля — и тот подыгрывал ей. Так что по итогам их возни она уселась на него верхом.
Его томный взгляд сперва распалил её, но тут она вспомнила свою мысль.
— Слушай, — сказала она серьёзно. — Корона Эвана не оплавилась совсем ничуть. Если бы он погиб в огне, по ней было бы заметно. Он не снимал её никогда.
— Ну что это такое! — закатил глаза Энгель и сжал её бока, заставив её извиваться от щекотки. — Значит, Тавр его отравил и тело в углях повалял. Ну Гидра!
— А мог ли тогда Тавр и Эвридия отравить?
— Всех! Даже твою двоюродную бабку. Отравил, злодей!
— Не смейся, Энгель, я же серьёзно!
— Чего ты ждёшь от меня сейчас, кусачая Гидра? Что я буду говорить с тобой о смертях и врагах, когда ты сидишь на моих коленях в неглиже? Если мне суждено умереть в завтрашнем бою, я не намерен провести свою последнюю ночь, боясь этого!
Гидру словно окатили ушатом холодной воды.
— Ты не умрёшь! — жалобно возмутилась она и тут же прижалась к его груди. — Нет! Ты же не умрёшь? Пообещай мне!
— Как я могу пообе…
— Как угодно! Если ты умрёшь вопреки своему обещанию, то очень пожалеешь!
Энгель рассмеялся и, притянув её лицо к себе, осыпал его поцелуями.
— Хорошо, — проурчал он. — Не рискну испытывать гнев Рыжей Моргемоны в царстве Схали, ведь для этого тебе придётся отправиться туда вслед за мной.
В его руках она сразу стала податливой и нежной, но в разуме её всё ещё стучал страх.
«Я не знаю, столкнёмся мы с одним только Тавром — или с чем-то большим», — думала она, и лишь усилия Энгеля смогли заставить её откинуть свои мысли и всецело отдаться их чувствам на диатрийской постели.
Впрочем, утром оба встали рано. Настроены они были решительно. И когда Энгель ринулся пересчитывать полки и корабли, Гидра осталась с Авророй и вновь наказала ей внимательно обращаться с Лесницей.
А после проведала Мордепала и убедилась, что пылкий дракон всё ещё ждёт её, хотя лететь со скоростью кораблей ему будет непросто. Огромный ржаво-бурый зверь постоянно перебирал своими когтями, кроша камень, и на взгляды Гидры отвечал неохотно.
Она дала ему присмотреться к своему лётному костюму из чешуи Рокота, и тогда дракон неожиданно развеселился. Он прорычал отчётливый «оактук» и коснулся девушки кончиком своего трепещущего крыла. Но после вновь сел, обратившись взором на северо-запад, туда, где скапливались военные корабли.
До отплытия оставалось ещё немного времени, и она всё-таки выпросила встречу с Иерофантом. Тот тоже был угрюм и явно не отказал ей лишь из-за короны диатрис.
— Ваше Высокопреосвященство, — обратилась к нему девушка, встретив его в раальском санктуарии среди реликтовых мечей древних героев и старинных знамён. — Я знаю, вы не доверяете мне. Но, клянусь, я с вами плечом к плечу в войне с незримым врагом. Предстоящая битва пугает меня, и, если мой отец и есть колдун, он непременно проявит себя. Умоляю, подскажите мне хоть что-нибудь.
Взгляд Иерофанта прояснился от раздумий. И он спросил хрипло:
— Слышали вы что-нибудь о свойствах оникса, чёрного камня, что поглощает свет и чужое колдовство?
— О да! — Гидра вспомнила, что он лежал у неё вместе с гримуаром.
— Возьмите его с собой, — до странного сдавленным голосом сказал Иерофант. — Я знаю, вы, как доа, можете доносить свою волю мыслью. Вложите преградительную силу камня в ваше намерение и направьте его на Тавра.
«Это всё?» — разочарованно посмотрела на него Гидра. И он, вздохнув, пояснил:
— Не забывайте в этой мысли поминать имена богов, Ваша Диатрость. Иначе вы будете ничем не лучше его.
«Что ж, он напомнил мне о камне, но это единственный прок», — понурилась юная диатрис. Однако Иерофант вдруг шагнул к ней, и она поймала его тревожный взгляд.