— Правда?
Гидра на секунду смолкла, пытаясь найти для себя ответ на этот вопрос. Её вердикт был однозначен:
— Да. Это всё обман. Ты не он, и он не был тобой. Ты меня обманываешь, чтобы завладеть мной, а я… а я…
«Хочу этого? Не хочу? Я никогда не смогу довериться ему, зная, что он такое на самом деле».
Она подняла на него взгляд, и слёзы новым водопадом хлынули из её глаз. Она видела лишь сопереживание и волнение в нём, как если бы это правда был её любимый белокурый диатр.
Однако она помнила, как держала холодеющее тело возлюбленного в своих окоченевших руках. Жизнь оставила его тогда. И сейчас это не мог быть он.
— Поплачь, поплачь, моя луна, — проворковал он и щекой прижался к её макушке. Своим ростом он укутывал её, совершенно осязаемо прятал от речного тумана, и согревал её худое, обессиленное тело.
И Гидра плакала, вымочив в слезах всю тигриную шкуру у него на плече.
— Ну если ты пытаешься очаровать меня своими гнусными чарами, — рыдала она, — то почему не соврёшь и не скажешь: «Да нет, это точно я, это не Мелиной!» Почему не разубеждаешь, почему молчишь, ну?!
— Зачем мне тебе лгать? — тихо отвечал лхам и продолжал поглаживать её по голове. — Это всегда был я, и я говорил тебе об этом. Чтобы ты не горевала так сильно.
— Да это чушь! Энгель терпеть тебя не мог! Он не хотел даже вспоминать о тебе!
— Печать Плоти, луна моя… Всё равно уже распалась вместе с телом.
«Значит, Иерофант ошибся, считая, что последняя печать ещё цела; он ведь не знает, что Энгель был родной кровью Мелиноя! Наверняка этот демон зачал его с одной-единственной целью — получить окончательное освобождение…»
Она подняла на него свой пылающий взор и злобно оскалила зубы, словно желала вцепиться в его лицо.
Но не могла, ведь это было лицо не демона, а её возлюбленного диатра.
— Так что же ты не утопил всю Рэйку в крови? — выдохнула она, чувствуя недолгий прилив спасительной иронии. — Ты ведь всеми правдами и не правдами разрушал эти печати. Теперь ты свободен. Айда, устрой кровавый дождь всему народу Рэйки и растерзай всех к чёртовой матери! Так ведь поступают демоны?!
Тот свёл брови в ответ и коснулся её лба своей ладонью, как раньше. Будто проверял, нет ли жара.
— Разве я когда-нибудь хотел этого?
— Ты — да! — прокричала Гидра и стиснула в кулаках края его ворота. — Ты же об этом только и мечтал! Это Энгель хотел привести Рэйку к былому величию, справедливости и миру — а ты хотел лишь всё испортить и всё разрушить, чтобы по руинам ходили тигры!
— Какой юный разум, — наконец выдавая себя, произнёс Мелиной. Но в этих словах не было надменности — лишь сожаление. — Ты думаешь, я и правда горевал по тиграм?
Слёзы иссохли мгновенно: пытливый ум Гидры быстро потребовал объяснений. Она внимательно уставилась в лицо лхама.
То никак не изменилось. Это были всё ещё совершенно человеческие черты. Не проступила чернота в глазах и не вытянулись черты лица. Но взгляд его стал более туманным, обращаясь в прошлое.
— Мы жили здесь, на берегах Тиванды, до прихода Кантагара, — произнёс он негромко. — Иные, непохожие на вас. Нас не пугала тьма лесов. И мы не просили Ирпала пролить на нас свет. Тогда пролился огонь.
Гидра обомлела. Она всматривалась в него снова и снова. Но эта мысль казалась ей и пугающей, и очевидной одновременно.
— Т-то есть… — заикаясь, пробормотала она, — т-ты… остался такой… последний?
— Не остался, — он качнул головой. — Но уничтожить меня было не так просто. Я был их надеждой. Я был их Энгелем. И я им и остался на все эти века тишины.
— Так ты ищешь мести Рэйке?
Он вздохнул и улыбнулся ей своими глазами.
— Посмотри, моя Шаа, — и он, положив ладонь ей на щёку, повернул её лицо туда, где вдалеке, сквозь ветки, просвечивали огни города. — Они строят дома после того, как недавно сами горели в них.
— Да…?
— Это и есть мой народ. Люди, которые, просыпаясь, каждый день ждут, что потомки Аара окатят их огненным дождём. Это они же. И я всё тот же. Я — Энгель, Энгель — Мелиной.
Сердце Гидры замерло окончательно. Она хлопала глазами и не могла найти слов.
То, что он говорил, теперь было понятно ей.
И непонятно одновременно. Взаправду принять им сказанное ей было не под силу.
— И ты хочешь, чтобы больше не было драконов? Или Ирпала? — Гидра пыталась подвести всё к тому, что могла бы усвоить своим «юным разумом».
— Я хочу, чтобы их надежды воплотились. И они больше не знали огня, — тихо, но отчётливо произнёс лхам. — Я хочу стать для них тем, кем они просили меня стать — их правителем и их защитником. Драконы должны уйти.