— Энгель, милый, — шептала она, вся дрожа. — Я…
— Тш-ш, — отвечал он ей, своими живыми, настоящими руками гладя её по голове и по плечам. — Тихо, моя хорошая.
Она утопила пару слезинок в его длинных волосах. И посмотрела на него — хоть и молча, но глаза говорили за неё сами. А он взял её щёки в свои ладони и прошептал ей прямо в губы:
— Я люблю тебя, моя Шаа. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Но я счастлива с тобой.
— Если это переменится, я не хочу, чтобы ты горевала из-за меня, — и его прохладные губы коснулись её вновь. — Ты живая. А я нет. Всякому понятно, что между нами есть непреодолимая сложность.
— Энгель…
— Мне много, много лет, моя лапочка. Я не боюсь ничего, кроме твоих горестных слёз.
Однако ком застыл в горле Гидры.
«Ещё чего», — подумала она. — «Я, кажется, уже дала понять и тебе, и всему миру, кого я выбрала. И я этого не переменю».
— Ты их не увидишь больше, — пообещала диатрис и ткнулась лбом в его лоб. — Я буду приходить к тебе довольная. Потому что всё будет идти так, как я решила.
— Какая же ты упрямица, — вздохнул Энгель, но обнял её крепче, не лишая себя соблазна побыть с ней наедине звёздной ночью.
Впрочем, своё отношение к Леммарту он не упоминал лишь из приличия. Хотя нельзя сказать, что он его не замечал. Однажды Леммарт явился к супруге и заявил взволнованно:
— Представляешь, гуляю я с Ма… в общем, с одной мадам, по делам, конечно же! И тут мне как на голову чуть не рухнет та часть арки с тиграми, что у площади… на чём только держится, сколько веков она там стояла и почему ждала меня?
Гидра расхохоталась в ответ.
— Но, может, мне повезло, — продолжал сэр Леммарт. — Потом я говорил с Фабианом из моего полка, а он утверждал, что у Манны есть некие проблемы со здоровьем, а ведь я мог бы с ней пойти.
Гидра тут же перестала смеяться и швырнула в него одну из масляных медуз.
— Идиот, — заявила она. — Хоть это, чёрт тебя возьми, как-нибудь проверяй!
— Да я уж понял…
Так или иначе, это лето они, как и прошлое, остались проводить в Лорнасе. Гидра, Леммарт, Аврора, Лесница, Летиция и камергер Леон Паррасель. Гидра всё так же платила жалованье Амадину, чтобы тот пел песни и изображал крики разных попугаев. Ездила с Авророй и сестрой на пикники за город. И разбирала письма и послания с разных островов, втайне надеясь, что не случится ничего такого, что потребует её внимания.
Спокойствие и размеренная жизнь позволили Гидре набрать несколько килограммов, и она стала живее и здоровее. А к началу сезона дождей, лунару зимену, она наконец обнаружила, что вошла в положение.
Доктору Спаргу пришлось прописаться в Лорнасе. Каждый день он ходил за диатрис, на любую её жалобу подбирая ей соответствующее лекарство. Но сложнее всего было выбрать меру для постоянных скачков настроения. Гидра стала острее ощущать отсутствие Энгеля в реальной жизни и всё меньше хотела видеть подле себя Леммарта. Тот тоже то был терпелив и заботлив, то, бросив всё, пропадал на несколько дней, а то и недель. И Гидре всё чаще хотелось уйти подальше от привычных серо-голубых стен Лорнаса, к Тиванде, и лишь убедительные слова самого Энгеля возвращали её обратно к жизни.
В шестой лунар дождей, димен, когда Леммарт возвратился со строевых учений Дорга, он даже не поздоровался с супругой. Они молча разминулись в анфиладе принцевых комнат. И Гидра, разумеется, воспользовалась и этой ночью, чтобы отправиться к реке. Вот только Леммарт всё-таки выследил её и догнал у подножия холма, до которого разлилась великая река в сезон ливней.
— Гидра! — позвал он негромко. Та вздрогнула и обернулась. Она слишком привыкла к тишине во время своих ночных вылазок.
Она ответила ему хмурым взглядом, молча вопрошая, чего ему нужно.
— Значит, этим ты занимаешься в Мелиное, — запыхавшись, он настиг её и остановился рядом. — Ходишь к реке. Постоянно. Ландрисы докладывали мне об этом не раз, но теперь я увидел своими глазами.
— И что? — огрызнулась она, пряча живот за рукавами.
— Одна, ночью.
— Это всё ещё черта города. Тигры здесь не появляются.
Леммарт нахмурился и грозно сверкнул жёлтыми глазами. Она вздёрнула подбородок, готовая хорошенько с ним поругаться, но красивое лицо рыцаря вдруг погрустнело. Он неловко погладил её по плечу согнутыми пальцами. И сказал:
— Ты скучаешь по нему. Я знаю. И я вечно злюсь на это вместо того, чтобы хоть чем-то тебе помочь. Но я… словом… почему… почему сюда? Что ты ищешь на берегу? Расскажи мне.
— Ты не поймёшь, Леммарт. Считай, что я просто грущу, глядя в своё отражение.