— Нет, ты не такая. Если ты приходишь, значит, зачем-то. Ещё ни разу не видел, чтобы ты делала что-то впустую.
Гидра внимательно всмотрелась в его лицо. Разлившаяся по склонам ночь располагала к откровениям. И она сказала:
— Потому что он тут, на берегу.
— Тут? Сейчас? — Леммарт на всякий случай оббежал глазами склон и мангровый лес, в корнях которого плескалась вода.
— Нет. Сейчас нет. Но он бывает здесь, — и Гидра тоже обернулась к воде. — Он есть на самом деле, просто иначе, не как мы.
Она ждала возражений и привычных суждений о том, что жить надо настоящим, а не прошлым. Однако Леммарт неожиданно шагнул к ней, и, судорожно вздохнув, прижал её голову к своим губам.
— Милая… милая… — забормотал он, беспорядочно гладя её по плечу второй рукой. — Ты же… ты же понимаешь, что так не может быть? Хотя бы самую малость понимаешь?
Гидра содрогнулась от испуга. И быстро мотнула головой, отстранилась.
— Нет, это правда, — дрогнувшим голосом сказала она и выдержала его отчаянный взгляд. — Он есть. Я могу брать его за руку, вот как тебя.
Но Леммарт ни верил ей ни мгновения. В его взгляде укоренялся страх.
— Не смотри на меня так! Я доа и кошачья диатрис, и я бы не сказала, что встречать у великой реки Энгеля — это самое странное из всего, что со мною было!
Он сморгнул и всё равно обнял её, заставив её чувствовать себя неудобно.
«Если Энгель рядом, он не покажется, пока Леммарт тут. Но он наверняка видит».
— Хорошо, хорошо… — забормотал диатрийский консорт смиренно. — Хорошо. Я уйду, не буду мешать. Только сделай одну вещь. Попроси у него что-нибудь, как на память. Украшение или прядь волос. Сожми в кулаке… вот так, — и он загнул ей пальцы. — И принеси мне. Хорошо?
— Ладно, — проворчала Гидра. И проводила его взглядом.
Тиванда в сезон дождей была огромна. Она тихо журчала под ногами, заставляя диатрис думать о том, не подточат ли однажды её воды основание Лорнаса. Но скучать ей пришлось недолго — Энгель возник, идущий по мелководью босиком.
Гидра заулыбалась ему.
— Как себя чувствуешь, луна моя? — спросил почивший диатр и, громко шлёпая по воде, приблизился к ней.
— Сносно, — отозвалась Гидра. — У меня постоянно болят ноги. И голова. Но, когда я гуляю, становится лучше.
Он покачал головой и обнял её за плечи.
— Как перестанут дожди, оставайся спать со мной здесь, — предложил он ласково. — На свежем воздухе всегда полегче.
— Да… — Гидра уткнулась в его плечо и наконец решилась. — Послушай. Можно я возьму с собой прядь твоих волос? Положу к себе в кулон.
Энгель посмотрел на неё задумчиво. Но кивнул и, сняв с пояса красивый старинный кинжал, которого при жизни у него никогда не было, щедро отрезал часть своего белого локона.
— Держи, моя радость.
Они провели вместе много сладостных минут, но напоследок он вспомнил об этом подарке. И напутствовал:
— Прошу, милая… храни этот локон как память обо мне, как и собиралась. Знай, что я рядом. Всегда.
Она не знала, о чём он, а он не стал вдаваться в подробности. Поэтому она возвратилась в Лорнас, крепко зажав в ладони белую прядь. «И как я раньше не додумалась», — тепло думала она, прижимая их к своей щеке на ходу. — «Когда мне будет грустно, я просто коснусь его волос, и всё станет хорошо».
Из-под двери спальни виднелся свет. Леммарт не спал, дожидаясь её при свечах. Гидра молча прошагала к нему и раскрыла перед ним ладонь.
Пустую ладонь.
Сердце замерло. Она уставилась на свою руку, пробежала взволнованным взглядом тонкие пальцы. Поскребла кожу ногтями. И вдруг впилась ими в свою руку со страшным криком — и упала на колени.
Сквозь шум в ушах раздался топот. Леммарт кинулся к ней, схватил её за плечи. Зазвенел остервенелый голос Авроры:
— Идиот! Что ты наделал?!
— Я просто хотел…
— Ты жестокий, ты вредитель!
Мягкие, но сильные руки Авроры расцепили пальцы Гидры. Она не позволила ей содрать с ладони всю кожу и крепко прижала её к своей груди. Но Гидра больше не плакала.
Она просто дрожала, не в силах смириться с тем, что узнала. И смотрела прямо перед собой на болезненно пляшущие огоньки.
Следующие дни она провела в постели, потому что врачи оправданно волновались за её положение. Но отчаяние разума было для неё хуже тянущих болей в животе.
— Аврора, — обращалась она к своей подруге, которая не отходила от неё ни днём, ни ночью. — Но ведь я не могла знать всего, что он мне советовал, сама. Законы, назначения, меры пресечения, всякие там… я вообще в этом не разбиралась!