— Но ты что же, уедешь? — ахнула Аврора. Она едва доставала ему макушкой до ключиц, но стала яростной, как перепёлка над гнездом. — Ты же только женился! Ты не можешь так поступить с Её Диатринством!
Ошеломлённая Гидра вжалась в каменную стену, и не зря — гневным взглядом Энгеля можно было разогнать целую стаю красных волков.
— Ничего, переживёт как-нибудь. Верно, диатрисса? — и он, не дожидаясь ответа, пошёл прочь, на ходу застёгивая на себе ремень для ножен.
Аврора всплеснула руками и покачала головой.
— Впервые слышу от него такую грубость! — возмутилась она и посмотрела на Гидру.
«Сейчас начнёт спрашивать, что я натворила», — уныло подумала Гидра.
— Это совершенно не пристало диатрину, а нашему Энгелю и вовсе не к лицу! — искренне воскликнула Аврора. — Это было хамство! Я немедленно догоню его и скажу, что…
Однако Гидра поймала её за рукав.
— Постой, — быстро сказала она. Мысль постепенно улеглась в голове.
«Диатрин едет на границу… намечается какая-то война, а значит… он будет делать всё, чтобы держать врага подальше от побережья. Послать мужчину на войну — это ж почти то же самое, что женщину замуж! Я ещё долго его не увижу».
Аврора хлопала ресницами, но Гидра думала ещё усерднее.
«Сейчас Лукавый нужен ему, как никогда, и поддержка драконов Тавра сыграет решающую роль. Он просто не посмеет объявить о том, что консумация не состоялась. Разумеется, он не раз вернётся к этому, но пока война станет держать его при себе, я буду…»
Глаза её распахнулись широко, как у кошки Лесницы.
«Я буду одна в Мелиное!»
Оставалось надеяться, что диатрис Монифа не позовёт её в столичный Рааль под предлогом воспитания или чего-то эдакого. Но ведь всегда можно было сказать: «Я теперь не только диатрисса, но и марледи Мелиноя, и это мой дом».
— Не ходи, — наконец сказала Гидра твёрдо. И удержала расцветающую на лице улыбку.
Аврора изумилась, пытаясь прочитать изменения на её лице.
— Но Ваше Диатринство, я не только его двоюродная сестра, я ещё ваша фрейлина и не позволю ему так…
— Нет-нет, диатрин просто взволнован, — Гидра на сей раз прощала легко, как никогда. — Ему, несомненно, нужно созвать войска, скоординироваться с отцом, да ещё и Лукавого попробовать приручить. На его месте любой бы посуровел.
— Н-но…
— Даже не вздумай вмешиваться в мужские дела, — назидательно, с клокочущей в горле иронией проговорила Гидра материнские слова. — Они взвалили на себя ношу защищать Рэйку, и мы не должны лезть им под руку.
Как сладко звучали эти доселе утомительные фразы!
В радостном волнении Гидра провела остаток дня. Она украдкой наблюдала, как на кораблях с бирюзово-золотыми знамёнами отбывает диатрийская чета; как уезжает диатрин Эван со свитой; как катится с глаз долой Тавр вместе со всем своим проклятущим семейством; и как исчезают, одно за другим, пресыщенные дворянские лица, оставляя Лорнас ей и только ей. О ней будто забыли. Как о пере, которым был подписан договор меж двумя семьями и которое откинули после этого на пол.
А оно не упало, а пустилось в полёт.
Для приличия ей пришлось прощаться и с диатрином Энгелем. Тот держал в руках флейту, которой собирался подзывать Лукавого, если дракон собьётся с курса. Аврору он обнял напоследок; а к Гидре склонился для вида, чтобы она сама его поцеловала. Гидра в долгу не осталась и просто сделала вид, что коснулась губами его щеки.
Для чужих глаз этого было достаточно, но для их примирения не сделало ничего.
— Возвращайтесь, — слёзно выдохнула Аврора им вслед, когда Энгель сел в седло своего синего жеребца.
Диатрин помахал рукой домочадцам Лорнаса и отправился прочь вместе с двумя сотнями иксиотов. Одетый в свою белую боевую броню, он сиял на солнце, будто воинственный ангел Ирпала.
— Жаль, что не я среди них, — пробормотал сэр Леммарт, загорелый и кудрявый, с контрастом каре-золотых глаз на фоне тёмной гривы. Он тоскливо смотрел уходящим солдатам вслед.
Очевидно, его поставили командовать искиотами в городе — для обороны и поддержания порядка.
«Леммарт! Это же тот, что желал Энгелю “удачи” со мной», — лицо Гидры едва заметно скривилось. — «Я это запомню».
Кроме сэра Леммарта и его солдат в замке остался старый камергер Леон Паррасель со своей дочерью Лавандой и многочисленная армия слуг. И, конечно, Аврора.
И всё.
— Неужели, — прошептала Гидра и ринулась к себе. И не позволила никому из фрейлин последовать за собой. Но те, несомненно, слышали её крик из анфилады принца и сочли, что бедняжка впала в отчаянье из-за разлуки с молодым супругом.