Лаборатория была хорошо засекречена, как и полагается такому учреждению. Даже директор и главный инженер завода точно не знали, чем она занимается. Она была полностью автономным подразделением, что объяснили его руководителям строго медицинским её профилем, и, соответственно, медицинской подчинённостью. А чтобы им совсем уж неповадно было выяснять, что за чудо занимает у них целое крыло здания с отдельным входом и собственной охраной, в высоком кабинете под большим секретом сообщили, что лаборатория испытывает, кроме прочего, новый прибор по лечению лучевой болезни. Курирует разработку военное ведомство, поэтому интересоваться её работой не нужно, а свои разработки она будет предоставлять сама по мере необходимости.
Напоследок объяснили процедуру принятия разработок лаборатории на опытно-промышленные испытания и заказа исследований для текущих и перспективных приборов. Ни директору, ни главному инженеру не понравилось, что общаться с собственной лабораторией придётся через посредников. Но оба они были коммунистами и проявили партийную сознательность. После этого с обоих взяли подписки об ознакомлении с инструкциями и о неразглашении, и благополучно отправили штурмовать высоты магнитно-резонансной терапии. А лаборатория окончательно превратилась в структуру-невидимку.
Кто-то может подумать, что все события в городе произошли именно благодаря созданию этой лаборатории. Это так, но только отчасти. Конечно, многое было задумано как отвлекающий манёвр для её незаметного разворачивания, а в больнице заведующий стационаром и ещё два врача специализировались по лечению поражений боевыми отравляющими веществами. Но города в СССР умирали своей смертью крайне редко, поэтому и этот городок в любом случае ждали какие-то мероприятия по реанимации. Просто два этих процесса удачно совместили во времени.
Начальником лаборатории стал некий Артём Семёнович Ронштейн — хорошо известный в узких кругах специалист по психоделическим препаратам. Тот самый, который, говорят, не принял опытного лаборанта (рекомендованного из самого министерства!) из-за того, что в заявлении тот написал имя-отчество начальника без точек над „ё“.
Этот немолодой обрюзгший человек долго и упорно шёл к своей заветной мечте, фокус которой располагался где-то на уровне директора института. Артём Семёнович был хорошим учёным-исследователем, авторитетным функционером и опытным бюрократом. Но, кроме того, он лелеял мечту создать средство, которое позволит побеждать любого врага власти Советов эффективно и бескровно, незаметно воздействуя на него препаратами, делающими его миролюбивым и неагрессивным (либо слабым и трусливым — что лучше пойдёт).
Когда решался вопрос об открытии центра, всё шло к тому, что это будет секретный НИИ. Но в последний момент, к огромному разочарованию Артёма Семёновича, всё переигралось. Его детище решили открыть под ширмой простого завода в южно-уральской глубинке, и являлось оно формально обычной лабораторией, пусть и автономной. Но отступать было некуда — в случае отказа ничего нового бы не предложили. Поэтому Артём Семёнович приехал в городок К вместе с другими специалистами.
Карьера Артёма Семёновича могла бы на этом и остановиться, если бы он не открыл ранней осенью 1976 года то, что искал. Рабочее название препарата было ЧЛ 11–04. Он позволял повышать внушаемость человека, и при этом его воздействие было настолько мягким, что в поведении принявших этот препарат окружающие не могли заметить сколько-нибудь серьёзных отклонений. Это обещало широкие перспективы скрытного кодирования живой силы противника.
Первый успех обнадёживал, но судьба препарата дальше развивалась неудачно — исследования постепенно забуксовали. Для успешной доработки его формулы требовалось развёртывать обширные практические испытания. И проблема была даже не в том, что исследования, связанные с высшей нервной деятельностью, нужно было проводить, в основном, на людях. Перед такими трудностями наши доблестные учёные никогда не пасовали. Самым щекотливым оказалось то, что потенциал препарата постепенно стал пониматься несколько в иной плоскости — его применение позволяло управлять не только поведением врага, но и любых масс людей. Страна, обладающая такой технологией, могла бы стать властелином мира, доминирующим государством на планете! Преломить затянувшееся и складывающееся не совсем удачно соревнование двух систем и обеспечить всеобщую победу социализма во всём мире.
При всей притягательности исследований на подобные темы, они не соответствовали профилю лаборатории, которая, по идее, должна была разрабатывать только методы воздействия на потенциального противника. Разработку нужно было передавать в другие структуры, но начальник лаборатории уже понял, какой джек-пот вытянул, и не захотел им делиться. Конечно, напрямую противиться приказу передать разработки он бы не смог. Но это был бы не Артём Семёнович, если бы он что-нибудь, да не придумал. Быстро поняв расстановку сил, он вышел на нужных людей в своём министерстве и убедил их, что делиться приоритетом в открытии никак нельзя.
И вместо того, чтобы передать препарат в другой институт в городе А, который специализировался на подобных темах и находился в ведении КГБ, Артём Семёнович, при поддержке свыше, начал добиваться открытия у себя специализированного подразделения для продолжения работы над препаратом в гуманитарном, так сказать, разрезе.
Согласования, как водится, растянулись на долгие годы, но в итоге увенчались успехом. И пусть уже начались восьмидесятые, но препарат продолжили исследовать в новой, специально созданной для этого лаборатории, которая находилась в составе прежнего, основательно разросшегося на бюрократическом навозе центра, получившего, наконец, заветный статус закрытого НИИ.
… Вот тут-то на препарат и вышли американцы.
Человек по своей сущности алчен. Алчен и слаб. Поэтому вскоре „люди из Лэнгли“ получили доступ к части документации по чудо-препарату. И, надо сказать, повели себя гораздо более расторопно, чем наши исследователи.
Разработки там велись оперативно и довольно успешно. Поэтому уже через пять лет Штаты имели настолько эффективную формулу, что стало возможным приступать к его массовому использованию. Они же и дали ему это название — триколитрон.
Глава 2
Обычно с приближением лета напряжение в коридорах Диортама спадало. Число критических случаев заметно снижалось, статистика улучшалась, и сотрудники начинали с чистым сердцем разъезжаться по отпускам.
Но в этом году всё пошло по-другому. Вначале пожинали плоды ноябрьского инцидента с доставкой триколитрона. Этот эпизод, оказавший воздействие на все последующие события, заслуживает подробного описания.
Обычно препарат привозили авиатранспортом. Всё началось с совещания, которое провёл Босс по возвращению из командировки в Москву. Излагая результаты командировки и новости Организации, он вскользь упомянул, что их филиал держит устойчивое лидерство по дороговизне доставки триколитрона.
Начальник отдела „Ю“, отвечающий за все вопросы, касающиеся препарата, счёл это безобидное замечание камнем в свой огород. При поддержке второго зама в отделе „Ю“ подготовили новую схему его доставки по Северному морскому пути. Продумали, нужно сказать, толково. Груз сопровождали на всех этапах транспортировки опытные сотрудники, время на перегрузку и оформление документов было минимальным. Незначительные задержки при стыковке рейсов также были тщательно продуманы. Проанализированы риски, организована охрана на всех этапах.
Всё начиналось как нельзя лучше. В конце октября препарат был успешно доставлен до Мурманска и погружен на теплоход ледового класса „Мамин-Сибиряк“, который должен был через пять суток доставить груз по назначению (раньше организовать доставку не смогли из-за перерыва в навигации по Енисею на время ледостава).