— С этой же целью, как ты знаешь, не рекомендуется знать настоящие имена соратников, место их работы и жительства, — рассказывал он Борису. — Но, конечно, эти рекомендации соблюдаются далеко не всегда. Когда возникают дружеские связи, то скрыть, например, свой адрес — очень непросто. А если известен адрес, то стоит ли скрывать остальное? Рекомендации эти, вроде как, разработал сам Денисыч. Он, говорят, не раз попадал в переплёты с Диортамом, но чудом всегда выходил сухим из воды.
— А, может, он тоже на Диортам работает? — сразу выдвинул гипотезу Боря.
— Не-е, не думаю. Даже при всём моём неприятии его осторожной позиции, возможность работы Денисыча на Диортам исключена.
— Думаешь?… — задумчиво произнёс Боря. — А ведь кто знает? Мы же, по сути, для них пока безвредны. Зато при таком раскладе постоянно под присмотром. Сами ищем для них „чистых“ людей. Очень удобно…
— Да они, если бы хотели, всех нас могли „посадить на иглу“, а мы бы даже не заметили. Какой им смысл с нами церемониться? А?
— А, может, мы и так, как ты говоришь, „на игле“? Думаем, что „чистые“, а на самом деле — просто хорошо почищенные. И закодированные на то, чтобы ничего не предпринимать.
— Ну, даёшь! А ещё нигилистом меня назвал. Так можно договориться и до того, что окружающее нам только кажется. То есть опять прийти к идее про „Матрицу“, да?
— Знаешь, матрица, не матрица, но, может, ты и прав был, когда собирался грохнуть этот склад Диортама?
— Да не грохнуть, а повредить терморегуляторы. Я же тебе рассказывал: это позволило бы переохладить ёмкости с препаратом.
— Ну да, да. Для этого сначала нужно было подключиться к системе связи, чтобы вместо реальных данных отправлялся фальшивый сигнал о температуре. Но ты по ошибке задел цепи электропитания, так что ничего не получилось.
Косик не разделил Бориного энтузиазма и сказал, глядя задумчиво в окно:
— Не совсем так, но в общих чертах — похоже… У меня такое ощущение, — добавил он после долгой паузы, — что надо что-то сделать, иначе не через месяц, так через год нас обязательно заметут по-тихому, а мы, и правда, ничего не заметим.
Борис согласился с ним, добавив только, что такая акция должна быть хорошо продумана. В противном случае, лучше просто расслабиться и ждать прихода дяденек с кодером.
В тот день они долго просидели у Бориса, о многом разговаривали. Товарищ рассказал ему подробнее о своей неудачной попытке повреждения системы терморегуляции склада триколитрона. Зная, что триколитрон боится замораживания, он рассчитывал „задурить голову“ климатической системе склада так, чтобы препарат снова оказался бы замороженным. Предполагалось, что значительная часть населения на короткое время избавилась бы от триколитроновой зависимости. Правда, что делать дальше, Косик представлял плохо.
Когда они снова перешли к методам защиты группы от обнаружения Диортамом, Косик поделился некоторыми секретами. Рассказал, что в случае, если бы Боря не прошёл тогда теста на полиграфе, ему бы при прощании укололи препарат, аналогичный применяемому спецслужбами, закодировали, и он бы про всё забыл. Что телефон, по которому он вначале звонил Косику, не принадлежит никому, а на его телефонный кабель установили специальное устройство, которое фиксировало все звонки и распознавало набранные номера. После того, как оно зарегистрировало звонок на псевдономер Косика, ребята поняли, что Борис хочет продолжения разговора…
Кос ушёл за полночь. Прощаясь, они договорились подумать над тем, что можно предпринять против Организации.
Глава 16
В суточном отчёте Олега была текущая информация о ходе расследования, а также дельное предложение — допросить всех неохваченных до этого начальников участков. Это, конечно, никого не обрадовало, постоянные допросы уже всех измотали. Но предложение обосновывалось довольно убедительно: практически все начальники участков были в день подъёма пострадавших на рабочих местах, а многие сразу спустились в шахту — осмотреть оборудование и выработки. И более того, каждый начальник участка хорошо знает своих подчинённых, поэтому велика вероятность, что он даст какую-нибудь ценную информацию.
Андрей обсудил этот вопрос с Геннадием Ивановичем, который, конечно же, знал об идее Олега и включил допросы начальников участков в планы работ. После этого он вызвал машину и поехал домой.
Дома его ждал ужин и молчаливая Вера. Уже несколько недель с ней творилось что-то неладное. Андрей приписывал её недовольство переносу своего отпуска на неопределённый период, и поэтому не придавал состоянию жены особого значения. Но сегодня, видимо наступил час истины. Глядя на жующего мужа, Вера внезапно расплакалась. Пришлось бросить трапезу и начать её утешать.
— Ну что такое, Верочка? Что тебя смущает? — уже в который раз спрашивал он её.
Не прошло и двадцати минут, когда он узнал причину замкнутости жены: в какой-то момент Веру словно прорвало, и её уже не нужно было уговаривать сказать хоть слово.
— Мне сегодня нужно было срочно с тобой поговорить. Я позвонила и снова попала на твою секретаршу, — возмущённо говорила она. — Она разговаривает со мной как с пустым местом! Сказала, что „ты занят“, и „что тебе передать“!
— Ну подожди, — попытался вставить слово Андрей, — я думаю, она разговаривает со всеми одинаково…
— Но я же твоя жена! — воскликнула Вера и снова разрыдалась.
— Ты становишься большим начальником, — сказала она через минуту, немного успокоившись. — Я опасаюсь, что это плохо отразится на нашей семье.
— Ну что ты, солнышко, — произнёс Андрей, пытаясь придумать что-нибудь такое, что свело бы проблему к шутке, понимая, что в противном случае только подтвердит её сомнения. — Ну что ты, солнышко, зря ты так считаешь! Даже, когда лев становится царём зверей, его жена имеет эксклюзивное право называть его самым-самым. И вообще, поехали, поужинаем куда-нибудь!
Никуда они не поехали, но ещё долго разговаривали, сидя на кухне и почему-то не зажигая света, когда стемнело. Оказалось, что Вера больше всего расстроена тем, что они безвыездно сидят в Морильске. Вот уже и август, а они не только не были в отпуске, но даже на природу, как пару лет назад, не выезжали.
— Ну почему бы нам не съездить на тот же Ыт-Кюель? — шептала в темноте Вера.
Андрей, конечно, не мог рассказать ей обо всех своих делах на работе. Вообще ни о каких делах он не мог ей рассказать. Но он не был против небольшого пикника в экзотическом месте вроде того озера. В общем, договорились организовать что-нибудь в ближайшее время. Казалось, Вера немного успокоилась. Но, на самом деле, на душе у неё было совершенно мерзко. Это можно было приписать свойственному ей состоянию необъяснимой тревожности. А, может быть… она чувствовала, что никуда они уже не поедут?
Глава 17
Разговор о Диортаме хорошо врезался в память Борису. Он постоянно возвращался к нему и напряжённо пытался придумать, что можно сделать, чтобы как-то изменить ситуацию? Но ничего путного не получалось. Организация казалась эдаким непотопляемым авианосцем, деловито и не спеша развивающим свой боевой арсенал. Появившись только вчера, он уже сегодня контролировал общественную жизнь во многих городах. А что будет в ближайшем будущем? Не нужно быть Нострадамусом, чтобы догадаться, что влияние его будет и дальше развиваться. Последние оплоты свободы личности рано или поздно падут, и он будет решать всё: вплоть до количества детей в семьях, и выбора сексуальных партнёров. Именно так: партнёров — просто и цинично, потому что чувства и эмоции тоже будут со временем отпускаться в строгой дозировке. Причём делаться всё это будет с совершенно благими целями.
Но что можно сделать?
Повредить мощному организму спецслужбы представлялось просто нереальным. Даже если выкосить весь местный филиал, то всего лишь пришлют новых сотрудников. Может, это будет и тяжёлый удар, но отнюдь не смертельный. Остаться при этом в живых — тоже проблематично. Борис не сомневался: если возникнет угроза, то Организация не остановится ни перед какими средствами.