3. ДОСКА ОБЪЯВЛЕНИЙ
из сборника "Requiem", TOR Books, 1992
Наш университетский городок не гигант промышленного масштаба с ускорителем заряженных частиц и двумя сотнями футболистов, зато душевный. Самая душевная вещь в нем — доска объявлений в Старом Главном Корпусе. Здесь вы можете найти беспризорную перчатку, прикнопленную чертежной кнопкой, или отхватить работу бэби-ситтера, если вас не опередят женатые старожилы. Или вы можете купить дешевый автомобиль, если сумеете отбуксировать его оттуда, где его бросили. Здесь попадаются и такие перлы как: «Неизвестный, забравший ветровку из Библиотеки, пожалуйста, верните то же самое и получите по носу»
Но самое интересное находится в четырех секциях, промаркированных «A-G», «H-L», «M-T», и «U-Z». Мы используем их вместо Почтовой Службы США с огромной экономией на стоимости пересылки. Каждый инспектирует свою секцию утром перед занятиями. Даже если для вас на доске ничего нет, по крайней мере, вы сможете увидеть, кто действительно получает почту, а иногда и от кого. Вы снова проверите почту во время ленча и перед возвращением домой. Человек с активной общественной жизнью проверяет доску объявлений шесть или семь раз на дню.
Я не то чтобы активна, но я часто нахожу там письма от Клиффа. Он знает, что мне это нравится, и потому потворствует мне. Получать письма через доску объявлений прикольно.
Была одна девочка, на которую я имела обыкновение натыкаться, поскольку мы обе были в секции «H-L». Ее звали Габриэлла Ламонт. Я говорила ей: привет, и она говорила: привет, и этим все наше общение ограничивалось. Габриэлла представляла собой унылое зрелище — не полная развалина, но слегка покосившееся строение. У нее были обычные черты лица, но она позволяла им жить своей собственной жизнью, даже не пользовалась помадой. Она зачесывала волосы назад, а ее одежда выглядела так, будто она была куплена во Франции. Не в Париже, а просто во Франции. Тут есть некоторая разница.
Вероятно, так оно и было. Ее отец работал на факультете «Современных Языков», и он посылал ее на три года учиться во Франции. Ну, и еще кое-что: не думаю, что у ней в жизни было хоть одно свидание.
Мы обе приходили к восьми, и она проверяла «H-L» каждое утро, одновременно со мной, а затем беззвучно исчезала. Для нее никогда не было писем.
До этого утра… Джорджия Ламмерс, которая была настоящая хищница, как раз отрывала записку от доски, когда подошла Габриэлла. Я услышал, как ее мягкий слабый голосок сказал: «Простите. Это мое»
Джорджия сказала:
— Ха? Не будь дурой!
Габриэлла выглядела испуганной, но она протянула руку к записке.
— Прочитайте имя, пожалуйста. Вы ошиблись.
Джорджия вцепилась в записку. Она — старшекурсница, и она не потрудилась бы говорить со мной, если бы Папочка не был штатным сотрудником Университета — но я ее не боюсь.
— Давай, — сказала я. — Прочитай, чье имя там написано.
Джорджия сунула конверт мне прямо в лицо:
— Прочитай сама, Любопытная Варвара!
— Габриэлла Ламонт, — прочла я вслух. — Отдай его, Джорджия.
— Чего? — завизжала она и посмотрела на конверт. Ее щеки стали пунцовыми.
— Отдай его, — повторила я.
— Хорошо! — сказала Джорджия. — Любой может ошибиться! — она швырнула письмо в Габриэллу и умчалась прочь.
Габриэлла спрятала письмо.
— Спасибо, — прошептала она.
— Обычная служба Желтого Такси, — сказала я.
«Удовольствие» — вот что это было. Джорджия Ламмерс была популярна — той дешевой популярностью, что зарабатывается с помощью низкого декольте — но не у меня. Она вела себя так, как будто это она изобрела секс.
Габриэлла начала получать письма каждый день — в конвертах, или просто свернутые листочки, приколотые чертежной кнопкой. Я задавалась вопросом, кто бы это мог быть; но каждый раз, когда я видела Габриэллу, она была одна. Я решила, что это должно быть кто-то, кто не нравится ее отцу, и они вынуждены использовать записки, чтобы устроить тайные свидания. Я поделилась своими мыслями с Клиффом, но он сказал, что у меня безудержное романтичное воображение…