Болезнь уже на протяжении двух лет лишает нас присутствия этого человека, в котором французский народ узнает самого себя и которому он безгранично верит. В эти дни, зная, что он уже поправился, мы проявляем подчас вполне понятное нетерпение, не учитывая, быть может, при этом всех обстоятельств битвы за его здоровье; и вот мы испытываем порою те же чувства, какие испытывали после освобождения страны, когда какие-то непонятные помехи препятствовали его возвращению во Францию и мы спрашивали себя: «Сумеет ли он вернуться?»
Я хочу напомнить вам то время, когда в газете «Се Суар» мы проводили анкету под заголовком: «Должен ли Морис Торез возвратиться во Францию?» Разрешите мне прочесть вам статью, которую я написал тогда по этому поводу:
«Представители Комитетов освобождения тридцати семи департаментов Франции, собравшись в Авиньоне, потребовали, чтобы Морису Торезу было разрешено возвратиться во Францию.
Морис Торез! Я постоянно вижу его выступающим на крупных политических конференциях накануне войны — в Виллербане, в Иври, в Арле… Перед моими глазами стоит его высокая фигура, я вижу, как он, произнося речь с трибуны, рассекает кулаком воздух… О чем он говорит? Он неутомимо призывает французов к единству, напоминает о том, что надвигается война, что необходимо готовиться к отпору, а для этого и надо объединить всех французов, о том, что перед лицом гитлеровской угрозы особенно необходим союз с русскими, он обличает предательскую политику, проводимую Лавалем… Да, уже в 1935 году он говорил о предательской политике Лаваля…. И больше всего он говорил о Франции, о величии Франции, о миссии Франции.
Недавно, выступая перед микрофоном на радиостанции в Гренобле, я сказал о том, что именно Морису Торезу я обязан тем, что стал таким, каков есть, и хочу публично заявить: я обязан ему военной медалью, полученной мною в 1940 году, в самые мрачные часы для нашей родины. Меня многие спрашивали затем, что я хотел этим сказать. Все очень просто.
То, что я сказал, могли бы сказать о себе многие другие. Да, нас много,— тех, кто учился в школе Тореза, тех, кому этот сын народа, ставший трибуном, преподал истинные уроки французского…
(Я приводил затем в статье примеры, о которых я уже упоминал сегодня, поэтому я опускаю их… и обращаюсь прямо к событиям 1939 года.)
…Те же самые люди, которые унизили Францию в Мюнхене, ввергли, при пособничестве пятой колонны, нашу родину в войну — без должной подготовки, без союзников на Востоке; пятая колонна, имевшая своего человека в правительстве в лице Бонне, стремясь подготовить и осуществить поражение, толкала правительство на ликвидацию всякой демократии, подстрекала его надеть намордник на прессу. Газета «Се Суар» была запрещена. Алексис Леже[16] заявил мне, что он никогда не верил в возможность союза с русскими и делал все, чтобы переговоры закончились неудачей. Мандель (да простит господь его бедную душу![17]) сказал мне: «Я считаю вас патриотом, но мы пришли к такому положению, что уже не можем избежать несправедливости». И вот тогда я встретился с Морисом Торезом. «Ты будешь мобилизован,— сказал он мне,— исполни же свой долг…» Эти слова не выходили у меня из головы, пока я был в армии, на всем протяжении войны. Я изо всех сил старался оправдать доверие Тореза. И впоследствии один только Дрие Ла Рошель посмел усомниться в моем патриотизме. Правда, по странному стечению обстоятельств, этот субъект находился в отеле «Континенталь», где он ведал пропагандой, между тем как я находился в полку, и при этом под наблюдением. Ведь вы, конечно, помните об этом, майор, вы, кто отказался передать мое личное дело в распоряжение охранной полиции, вы, конечно, помните об этом, полковник, которого все уважали за мужество, вы, конечно, помните об этом, господин главный врач, ведь вы сами указали мне доносчика, которому было поручено наблюдать за мной?
16
Алексис Леже (род. 1887) — французский дипломат и поэт. В 1933—1940 годах — генеральный секретарь МИД, сторонник «умиротворения» фашистских агрессоров.
17
Мандель Жорж (1885—1944) — французский буржуазный политический деятель. С националистических позиций критиковал капитулянтскую политику по отношению к гитлеровской Германии. Был убит вишистской охранкой.