Юноша, всё это время, нервно вышагивающий по спальне из конца в конец, остановился подле дворецкого.
— Можешь, всё-таки не стоит? Я не умею планировать стратегически… такие дела. Мы можем сделать только хуже.
— Исключено, Войцех, — тихо, но твёрдо ответил Антони. — Если от него не избавиться, он не отстанет.
— Мормилай, тебе надо убить человека в этом доме. — Дворецкий постучал ногтём по карте. — Сделать это как можно более скрытно. Только его, остальных домочадцев не трогать, они ни в чём не виноваты. Ты способен выполнить такую задачу чисто?
Я кивнул.
«Нет смысла отказывать дворецкому. Если мальчишка решил, то он всё равно меня заставит. Старик, хотя бы способен снабдить информацией».
Оба смотрели на меня в нерешительности. Я показал им раскрытую ладонь, а затем изобразил, будто пишу на ней.
— Он хочет что-то написать. — Догадался Войцех. — Господин, не смею рыться в вашем секретере…
Антони подскочил к столу, открыл один из ящиков, достал чистый лист бумаги, затем перо, и налив чернила, замер, с интересом следя за мной. Я написал лишь четыре слова: мне нужен план дома. Дворецкий почесал в затылке.
— Точного плана я подготовить не смогу. Можно подкупить какую-нибудь из служанок… Но на это потребуется некоторое время.
Я перевёл взгляд на Антони.
— Времени нет, — прошипел он, вытаращив глаза. — Мне дали срок до конца недели. Сегодня среда!
— Уже за полночь, значит четверг, — сипло поправил его Войцех. — Хорошо, я попытаюсь что-нибудь раздобыть.
— Не попытаюсь, Войцех. Заклинаю тебя! Сделай! — взмолился Антони, заламывая руки. — Иначе всё… Я пропал!
— Сделаю, сделаю, — закивал дворецкий. — Постараюсь… Это всё? — осведомился он, глянув на меня.
Я снова принялся писать: Тёмный плащ с капюшоном. Сабля, ножны к ней и пояс. Два пистолета, порох, кастет без лезвий, верёвка, три куска по два метра, засапожный нож.
Антони придирчиво следил за тем, что я пишу, глядя из-за плеча. Дворецкий изучил список, задумчиво кивая головой.
— Понятно, — печально протянул он. — Что ж, тогда дело за мной.
Следующие два дня Антони вёл себя так, словно я, если не его друг, то по крайней мере гость. Он ни разу не позвал меня мысленно, да и вообще появился лишь трижды. На второй день прачка Агата принесла мне давно заказанную Войцехом новую одежду. Дверь распахнулась и в помещение вошла женщина лет сорока. Её руки от кисти до локтя были красными и сухими, а кожа на ладонях трескалась. Медленно и осторожно подойдя, она остановилась напротив, изучая моё лицо. Она редко высыпалась, это было видно по паутинке красных полопавшихся капилляров на её глазах. Женщина опустила стопку с одеждой рядом со мной. Разогнувшись, она оказалась совсем близко. Её ноздри расширялись, она принюхивалась, подавшись вперёд.
«Нет, мертвечиной не пахнет. По крайней мере, пока».
Её шершавая ладонь легла мне на щёку. Агата молчала, и только следила за моей реакцией, а я не двигался, изучая её. Чёрные волосы были убраны под чепец, чуть курносый нос то и дело подёргивался, она была простужена. Женщина не убирала руки и принялась тихонько и нежно поглаживать меня. С удивлением, я обнаружил, что чувствую тепло. Агата неотрывно смотрела мне в глаза, а потом вдруг прильнула и поцеловала в губы. Это было так странно и… дико. Женщина прекрасно знала, кто перед ней стоит. Но она не боялась, а наоборот жалась ко мне, в надежде получить хоть толику тепла. Даже от мертвеца.
«В каком же прекрасном мире живём мы — люди, — раздумывал я, запуская руку в её уже начавшие седеть волосы. — В нём счастье, лишь редкая привилегия, а одиночество — обыденность и приговор».
— Новая одежда… — прошептала Агата, продолжая меня целовать, опускаясь к подбородку, а затем к шее. — Я переодену тебя.
Она начала расстёгивать грязный, пропитанный давно свернувшейся кровью офицерский мундир, медленно и ловко подцепляя пуговицы. Затем стянула с меня штаны и исподнее. Отойдя на шаг, она осмотрела меня с ног до головы. Её щёки зарделись, а с губ сорвался томный вздох. Агата положила ладони мне на плечи, увлекая за собой. Её кисти опустились к низу моего живота. Она смотрела мне в глаза и распалялась всё сильнее и сильнее. Затем уложила спиной на пол и села сверху, не раздеваясь, лишь приподняв подол платья. Сначала Агата двигалась осторожно и неуверенно, но потом принялась страстно шептать на ухо какую-то чепуху, жадно скользя по мне вверх-вниз, чуть подрагивая. Её слова становились громче, а фразы короче. Потом её тело выгнулось дугой, она застыла и рухнула мне на грудь. Мы лежали так долго, я даже начал опасаться, что кто-то может нас застать.