Мужчины сидели на скамье подле памятника, который, как оказалось, не принадлежал ни к одной из могил. Это была скульптура, без сомнения богини. Женщина простирала руки, будто маня к себе в объятия. При этом несмотря на то, что памятник располагался на кладбище при монастыре, она была нага. Пленительные округлые формы груди и ягодиц, подчёркнуто узкая линия талии, длинные и прямые ноги, струящиеся по плечам локоны, словом, само совершенство. Из деталей одежды на женщине была лишь узкая полоска ткани, спадавшей на бёдра и едва прикрывавшей наиболее пикантные части тела.
Заметив нашу процессию, мужчины встали, коротко поклонившись. Я ответил тем же, но прежде чем успел что-то сказать, один из них заговорил. На вид я дал бы ему лет пятьдесят, может быть пятьдесят пять. На нём был плотный бардовый плащ до земли, но от меня не укрылось, ткань чуть топорщилась на боку слева, вероятно от какого-то длинного клинка, скорее всего рапиры. Широкополая шляпа венчалась целым букетом из разноцветных перьев. Седые кудрявые локоны, спадали на плечи мужчины. Острый нос с горбинкой, смотрелся на его лице, как клюв ястреба, который отлично дополняла узкая полоска бледных губ и хищнический взгляд светло-голубых глаз. Его спутник был помладше, скорее всего мой ровесник, лет тридцати. На нём был одет поношенный офицерский мундир с золотым аксельбантом и шапка мегерка. Веснушчатое лицо вкупе с курносым носом казалось немного детским, если бы не глаза. Как и у спутника, глаза были недобрыми, а взгляд донельзя серьёзным. Он был вооружен фальшионом и пистолетом.
— Прежде, чем мы начнём разговор, я прошу вас отослать наёмников, — медленно проговорил тот, что постарше.
— Вас двое, а я один, будет разумным, если я отошлю только одного наёмника, — парировал я.
— Мы позвали вас для того, чтобы поговорить о будущем, а не для дуэли, — спокойно продолжил седой мужчина. — Я настоятельно прошу удалить отсюда охрану, нам не нужны лишние уши, особенно уши наёмников.
— Милош, — буркнул я.
— Слушаю.
— Возвращайтесь к дилижансу и ждите меня там. Если услышите, что я зову, то явитесь, предварительно убив их кучеров и тех, кто может скрываться в карете.
Милош натянул одну из своих фирменных ухмылок и был таков, прихватив с собой молчаливого Мартина.
— Итак, с кем имею честь? — осведомился я.
— Меня зовут Адам Костиль. А это мой спутник, Станислав Обнорский.
Поочерёдно они подали мне руки, и я их пожал.
— Антони Веленский, — проговорил я. — Впрочем, это вы и так знаете.
— Увы, я не имею удовольствия лицезреть вашего лица, — заметил седовласый.
— Оно обезображено, как и некоторые места моего тела, — сказал я, приотодвигая ворот, демонстрируя белёсый шрам. — Один подлец ударил меня в самое сердце, а затем и в спину.
— Об этом в том числе мы и хотели побеседовать, — медленно проговорил седовласый. — Хотя, после вашего приказа этим головорезам ландскнехтам, этого разговора могло бы и не быть.
— За последние полгода меня пытались убить трижды. На меня напали в переулке за игорным домом Воговской, меня атаковали в собственном доме и перерезали горло, затем мне в постель подослали шлюху, заражённую чёрной оспой. Я трижды разминулся с верной гибелью и имею намерение продолжать.
— Справедливости ради, я должен заметить, что в ваших словах есть правота. Не каждому из нас доводилось попадать в такой водоворот покушений. Однако, я смею заметить так же и то, что кровавая длань, застывшая над ваши, во многом ваши же и навлечена.
— Не без этого, — кивнув, согласился я. — Но с этим покончено. Юность прошла, а я совсем другой человек.
— И чего же хочет новый Антони Веленский? — поинтересовался Адам.
— Выжить.
— Достойная цель. Вы не находите, Станислав?
— Достойная и ясная, — криво улыбнувшись, заметил Обнорский.
— Вы хотите мне что-то предложить? — пошёл ва-банк я.
— Возможно. Возможно, — всё так же медленно протянул Адам. — Как вы находите эту даму? — спросил он вдруг.
Я обернулся, вновь обратив взор на статую.
— Хорошая работа. Богиня Эвт получилась весьма удачно и уместно для монастырского кладбища.
Мои спутники негромко рассмеялись.
— Да, многим кажется, что данная работа через чур фривольна, — согласился Адам. — Но, представьте себе, это вовсе не Эвт.