Пока я разыскивал Агату, мне на пути попалась Анна. Увидев меня, девушка привычно расшаркалась, и потупив глазки, хотела проскочить мимо, но я поймал её за локоть.
— Анна, слышал, у тебя появился поклонник, – рассеянно обронил я, стараясь не напугать её. – Стоящий парень? Если достойный и позовёт замуж, я оплачу вашу свадьбу, — добавил я, чтобы окончательно развеять возможные опасения с её стороны.
— Вы так добры, господин, — ответила Анна, улыбаясь, но тотчас отвела взгляд. – Спасибо вам! Он хороший… Только вот…
— Только вот, что, Анна?
— Запропал куда-то… Я уж и думать боюсь, не случилось ли чего.
«Сидит небось дома, да трясётся, как канарейка на ветру. Нечего было за мной следить. Впрочем, ему грех жаловаться, как и двум другим. Мы их даже пальцем не тронули, отпустив по завершении дела».
— Может, приболел, – участливо предположил я. – Даю тебе завтра выходной. Найди его и помоги, если потребуется.
— Благодарю снова, господин! – просияла Анна.
Вдруг я почувствовал на груди странное жжение и вибрацию. Поднявшись в спальню и оставшись наедине с самим с собой, я расстегнул сорочку, глядя на отражение в зеркале. Амулет с душой, что я теперь носил при себе, не расставаясь с ним даже во сне… светился и подрагивал. Я снял с шеи камень, вглядываясь в его дымчатые грани. Внутри клубились многочисленные тени. Одна перетекала в другую, но едва приняв новое очертание, начиналась новая метаморфоза. Я видел Иляса Гатчевого, затем какую-то полуразвалившуюся часовню, потом смутно знакомого человека, и слова Иляса. Видения сменялись, моим глазам представали марширующие строем исполинские чудовища, напоминающие муравьёв. Снова Иляс.
«Он зовёт меня, — догадался я. – Но как ответить через эту штуку?».
Я повертел амулет, разглядывая его. Камень был как две капли воды похож на тот, в котором хранилась душа Арона. Перевернув его, я вгляделся в гравировку: две крошечные буквы «М.А.». Как ответить на зов, было решительно непонятно. Амулет продолжал мерцать, но его блеск заметно тускнел, а такт подрагивания замедлялся. Подойдя к кровати, я лёг, прижав его к груди. Закрыл глаза, старательно прогоняя все мысли прочь. То ли волнение, то ли дневной свет, звуки улицы, а может и всё сразу… я не то, что не мог заснуть, мне даже очистить разум не удавалось.
«Так не пойдёт… Чёрт подери, что же делать?».
Решение пришло в голову само по себе, оно лежало на поверхности, но от того не было для меня лёгким.
«Надо идти в подвал. К дьяволу сомнения, амулет почти успокоился. Быстрее!».
Я бросился бежать, сломя голову. Действовать, решительно, бескомпромиссно и жёстко. Только так, можно было заставить себя, если не забыть, то хотя бы не думать ежечасно о призраках, обитавших в подземелье.
Винный погреб. Тайный лаз. Чёртова дверь в преисподнюю.
Страх ворвался в камеру, словно степной ветер, неистовый, не знающий границ и преград. Я тотчас содрогнулся, едва не упав. Схватился за стену, но сумев совладать с собой, сел на пол.
— Можете пугать сколько угодно, — бросил я в пустоту. – Ваша ярость мне понятна, но я не один из них. Я был пленником, как и вы!
В ответ тишина. Я воспринял её, как немое согласие с последним доводом. Снова достав амулет, я сжал его в ладонях, всматриваясь в едва светящиеся грани тёмного камня. Сознание подёрнулось дымкой. Неимоверно потяжелевшие веки опустились, словно шторы. Я выпорхнул из тела, уносясь далеко прочь, растворяясь во тьме, становясь самой тьмой.
По ушам стегнуло болью, рядом что-то ухнуло, да столь громко, будто рядом со взорвалась бомба. Я машинально прикрыл голову, откатываясь в сторону.
— Наконец-то! – прокричал знакомый голос. – Быстрее, Лёша, я тебя умоляю!
Я раскрыл глаза, тряся головой. Увиденное поразило меня, как и в первый раз. Но теперь я едва не выпал из новой реальности, не в силах поверить самому себе. Мы были внутри просторного молельного зала, своды которого терялись в вышине. Скамейки для прихожан перевёрнуты, образуя многочисленные баррикады. Двери часовни завалены изнутри, но их уже пытались открыть снаружи. Через пока ещё узкий проём, то и дело просовывались ороговелые отростки, сжимающие оружие. Иляс от души палил по ним из аркебузы. Я вдруг понял, что он не заряжает её, а просто снова и снова взводит курок, а затем нажимает на спусковой крючок, однако, выстрел всё равно происходит. Он заметил мой взгляд.
— Как такое возможно? – оторопело пробормотал я.
— Лёха, всё потом! – прокричал он. – Помогай! – И бросил мне ружьё.