Незнакомцу не пришлось убеждать меня быть благоразумным. Я замер, не смея даже глубоко дышать от страха. На улице некоторое время кто-то топтался, множественный перестук острых ороговелых конечностей, щёлканье жвал и ещё более диковинные звуки. Пощёлкивание с разным темпом и… интонацией.
«Они разговаривают».
Наконец, звук шагов существ за окном начал удаляться, и вскоре наступила чарующая и столь долгожданная тишина.
— Ты был неосмотрителен, — посетовал неизвестный, говоря очень тихо.
Он не двигался, будто ожидал подвоха.
— Там человек звал на помощь.
— Никого он не звал! – прошипели в ответ. – Ты сам сунулся! Теперь вот, можешь поглядеть, если нервы позволяют.
— Что-то не хочется, — отозвался я.
— А следовало бы. В другой раз не будешь соваться, куда не следует! Ох и попали мы с тобой, Лёха!
— Постой, как ты меня назвал?
— Что не узнал? – с усмешкой прошептал незнакомец.
Он размотал часть тюрбана, скрывавшего голову и лицо, являя мне себя.
— Гатчевой! – вскричал я, забыв об опасности.
— Да тише ты, умоляю! – зашипел Иляс, лейтенант, мой друг и бывший однополчанин.
— Иляс, дружище! – не унимался я, всё же понизив голос. – Ты как тут?
— Да как… Вон сам видишь, как.
— Давно здесь?
— Не знаю. И на все остальные вопросы тот же ответ. Я ничего не знаю, ума не приложу, что тут творится.
— А зачем тебе это? – спросил я, указав пальцем вокруг головы.
— Как зачем? Чтобы не ранили. У них все оружие отравлено. Ты что с луны свалился? Что за вопросы такие?
— Иляс, я ничего не понимаю.
— Я тоже не понимаю, я же сказал.
— Погоди, — устало пробормотал я. – Не тараторь. Давай сначала. Где мы?
— Не знаю, на какой-то город похоже, я думал, что это Авашра.
— Я тоже так подумал, когда тут оказался. А почему ты сказал «думал»? Что-то изменилось?
— Алексей, это не… Господи, да как сказать-то… В общем это не совсем что бы тот мир, где мы были… Ну, это и так понятно. Это… гм… как бы сказать… Его изнанка, что ль, отражение… Ну, в общем, вроде того.
— И давно ты тут?
— Скажем так, эпизодически оказываюсь… — прошептал Иляс, и подкравшись к окну, приотодвинул ставни, выглядывая наружу. – Хозяин не часто меня вызывает, поэтому, когда удаётся заснуть, я проваливаюсь сюда. Тут по-другому течёт время! Час там равен дню здесь.
— Погоди… — сказал я, задыхаясь от волнения. – Ты что… тоже… мормилай?
— Да, — прошипел Иляс, закрывая ставни. – Мне кажется, из наших есть ещё несколько таких же. Я пару раз видел Шепсова, но он не поверил, что это я и скрылся. Тихого встретил однажды, перекинулись парой слов, а потом его утащило.
— Утащило?
— Угу. Обратно. Хозяин позвал.
— Ладно. Так. Ничего яснее не стало, но это потом. Что за насекомые убийцы на улицах.
Лицо Иляса словно окаменело. Он явно не хотел об этом говорить, но был вынужден.
— Это слуги кое-кого. Они ловят здесь души. Я так и не понял, кто попадает в город. Тут только с виду тихо! На самом деле народу полно, просто никто не высовывается.
— Кое-кого? Это ты о ком? – медленно проговорил я.
— Раз ты здесь, я думаю, ты и сам знаешь, — упрямо ответил лейтенант Гатчевой. – Я не хочу произносить его имя. И тебе не советую. И думать про него не пытайся. Это… ну, что-то вроде маячка для тех. – Он кивнул за окно. – Они как-то чуют сбежавших по нашему страху.
— Ты тоже сбежал от той рогатой твари с тысячей рук? – вскричал я, хватая друга за плечи.
— Алексей, возьми себя в руки, — ледяным тоном проговорил Иляс, отталкивая меня. – Думал, ты один такой прыткий?
Иляс огляделся по сторонам, хотя мы и были одни в комнате, и схватив меня за шею, зашептал в ухо:
— От него можно сбежать, но оказываешься здесь. Это что-то вроде мира, который он разрушил, но не до конца подчинил. Тут тоже можно жить! Больше всего я боюсь, что очередной раз проснусь по зову хозяина мормилая, а потом вернусь обратно сюда, но окажусь не там, где прятался, а на виду. Если схватят это точно… всё. Не спрашивай, откуда знаю. Я не знаю, но уверен. Чувствую!
— Иляс, дружище, можешь не отвечать, если это опасно, но я не могу не спросить… Он… Кто он вообще такой?
Было видно, что даже выслушать такой вопрос оказалось для него в тягость. Запредельным усилием, Гатчевой подавил взметнувшийся в душе суеверный страх и проговорил:
— Лёша это и есть бог. Только не наш. Какой-то очень древний и тёмный. Мы не принадлежим ему… Не можем… Не может быть так. – Он вдруг заплакал, и я увидел в его глазах давно сдерживаемое отчаяние. – Не может это быть взаправду… чтобы всё… вся наша жизнь… для вот этой твари!
Последнее, что я видел это полные слёз и боли глаза старого друга, сослуживца, с которым мы прошли огонь и воду. Мир подёрнулся тьмой, а затем луч света пронзил его, возвращая меня к реальности. В дверь стучали.
— Господин, — раздался настойчивый голос дворецкого. – У ворот городовая стража.
— Какого чёрта им надо? – спросил я, зевая.
— С ними прокурор. Они изволили предупредить, что если вы не впустите, то будут штурмовать дом.
— Мы впустим, — крикнул я, вскакивая с постели. – Скажи, что я немедленно его приму. Вели Майе накрыть в обеденной на две персоны.
— Слушаюсь.
Я схватил подготовленный Агатой наряд. Её, как и всегда, уже след простыл. Одевшись, подошёл к секретеру и извлёк на свет невзрачный свёрток. Ещё один заказ, сделанный для особого случая Игорем Лентяевым. Развернув, я увидел нечто, отдалённо напоминающее жабью кожу, тюбик с клеем и кисть. Времени было немного, поскольку прокурор и так, одни боги знают сколько, ждал меня у ворот, словно посыльный какой. Потому я действовал решительно и максимально быстро. Отбросив в сторону кисть, я выдавил клей на ладони и принялся наносить на лицо, закрыв глаза. Затем, сняв слой с век, подхватил восковую маску, и прижал к коже. С отражения в зеркале на меня смотрел жуткий тип. Изуродованное оспой лицо, с огромными волдырями и нарывами.
— Блестящая работа, Игорь, — пробормотал я, разглядывая себя.
Поверх восковой я надел уже ставшей привычной карнавальную маску и направился к обеденной. Идя по коридору, я слышал, как в дом входят люди. Их было много, что заранее нервировало. Мне навстречу выбежал взволнованный Каспер.
— Они уже там, — прошептал он, кивнув в сторону обеденной.
Постаравшись взять себя в руки, я трижды вздохнул и толкнул дверь. По обе стороны от входа стояли городовые при аркебузах и шпагах. Я сделал вид, что не замечаю их, проходя внутрь. За столом спиной ко входу сидел мужчина глубоко за пятьдесят. Поверх его головы был надет нелепый парик, с белёсыми кудрями. Услышав шаги, он лишь едва повернул голову по направлению к двери.
— Рад приветствовать вас в моём доме, — сказал я, проходя мимо него к пустующему стулу.
На столе уже дымился завтрак. Две порции яичницы, овсянки, тарелка с яблоками и грушами, две чашечки, заварочный чайник и сахарница.
— Не могу ответить тем же, Веленский, — заявил прокурор скрипучим старческим голосом. – Впрочем, это не так важно. Садитесь.
Я сел в пол-оборота к гостю, закинув ногу на ногу.
— Где ваша мать? Почему она не явилась?
— Матушка умерла.
— Хм. Горе-то какое, — без тени сочувствия проговорил прокурор.
Его глаза не двигались, словно были стеклянными. Дряблая кожа трепыхалась при каждом слове. Натянувшиеся жилы, проступали на шее, тугими канатами, а губы, бледные, как у рыбы, в уголках рта гноились. Даже на расстоянии я чувствовал смрад, исходящий из его рта.
— Скорблю вместе с вами, — в том ему ответил я. – Для меня это такой удар.
— Ну, полноте поясничать, Веленский, — злобно выпалил он. – Похоже, на этот раз вы доигрались! Вам бы в коленях у меня валяться, а не ёрничать.
— Коль вы имеете намерение угрожать мне в моём доме, то и я не желаю вашего пребывания здесь сверх меры необходимого, — процедил я, нагло глядя ему в глаза. – Объяснитесь, зачем вы здесь?
— Ах ты щенок, — прохрипел старик, выпучив глаза. – Я тебе скажу… Я тебе такое сейчас скажу! И сними эту чёртову маску! – прокричал он, сорвавшись окончательно.