— Агата, ты спишь?
— Да… — ответила она тихо и мило посапывая в подушку.
— Приготовь мне на завтра самый мешковатый костюм, какой только есть в гардеробе Антони.
— То есть? – спросила Агата, тотчас просыпаясь. – Что-то случится?
Она тяжело выдохнула, и не давая мне заговорить, продолжила:
— В общем, понятно. Можешь не отвечать. Говори конкретнее, что именно нужно.
— Нужен кафтан, под которым можно спрятать стальной нагрудник. И какие-нибудь штаны… очень широкие… с рюшечками, кружевами, хоть бахромой! Чтобы они были широкими, и там можно было что-нибудь спрятать.
— Ты меня пугаешь.
— Прости.
— Хватит этих бесконечным прости, лучше пообещай!
Я задумался, подбирая слова.
— Агата, завтра кое-что произойдёт. Если всё удастся, мы уедем отсюда, я обещаю.
— А если не удастся?
— Ты не сгинешь в нищете никогда, я оставлю…
— Не смей! – вскричала Агата, резко оборачиваясь и хватая меня за горло. – Не смей сулить мне сытую жизнь! Я не хочу быть сытой дважды вдовой!
Её пальцы ослабли, а глаза наполнились слезами.
— Пожалуйста…
— Агата…
— Пожалуйста, милый…
— Агата, ты же умная… Ты знаешь…
— Да к чёртям собачим этот ум и знание… — прошептала она, бессильно опадая на подушки. – Всё. Алёшенька… Хватит. Давай закончим на этом… Мы поняли друг друга. Пойдём.
— Куда?
— Выбирать тебе это треклятый костюм!
Мне оставалось лишь робко согласиться, очередной раз про себя отметив, что Агата не просто красивая, умная и благородная женщина. Она недостойна той судьбы, что ей выпала. Она была настолько выше и чище всей той грязи и лицемерия, витавшей вокруг, что мне не хватало совести даже благодарить её за понимание. Просто потому, что эта благодарность стала бы очередной иглой, воткнутой в её сердце.
Я стоял в оружейной и мерил один за другим многочисленные наряды покойного Веленского. Агата придирчиво их изучала, давая комментарии и ремарки.
— Мне будет проще, если ты скажешь, что конкретно будешь прятать, — наконец, обронила она, когда я отмёл очередной костюм.
Я подошёл к стойке с оружием. Оглядел мой арсенал. Затем остановился у шкафа с пистолетами, извлекая на свет обновку. Мартин отработал как нельзя лучше. Я снабдил его умопомрачительной суммой, прежде, чем отправить к новгородскому мастеру, и парень не подкачал. В ладони легли два пистолета, которые бы стали венцом многим коллекциям. Миниатюрные, едва ли не вдвое меньше обычных. Короткий ствол, расширенная, но закрытая наружная пороховая камера, препятствующая попадаю воды и высыпанию пороха. Надёжный, компактный, убойный.
— Нужно спрятать это, — сказал я. – А поверху нацепить пояс с этим. – Я показал Агате на два других пистолета, старых, приобретённых ещё Веленскими, длинноствольными и громоздкими.
— Поняла, — ответила Агата, покусывая губу. – Сейчас.
Мы вернулись в спальню спустя час или около того. Она старалась. Старалась так, как быть может не старалась никогда в жизни, одевая своего «господина». Мы замерли, лёжа под одеялом. Её ладонь скользнула в мою.
— Спать? – шепнул я.
— Нет, — ответила Агата, набрасываясь на меня.
Словно рысь, ловко и бескомпромиссно нападающая на добычу, Агата накинулась на меня. Оказавшись сверху, она принялась осыпать меня поцелуями. Её тело дрожало каждой клеточкой, её мысли были материальны. Она шептала о том, как меня любит, кричала о том, как ей хорошо, и молчала про то, о чём боится говорить. Жар тела Агаты будоражил моё сознание, воскрешал плоть, сковывал мысли и парализовала страхи.
— Алёша, — мурлыкала она. – Алёша!
А мой истерзанный разум вторил ей, отдаваясь без остатка. Мы полюбили друг друга. По-настоящему полюбили, как две души, которые были рождены, чтобы быть вместе. И всё, что случалось до и будет после, растворялось в текучей страсти двух горячих тел.
— Ещё, — требовала Агата, едва мы замирали.
— Ещё, — упрямо твердила она, когда мы снова останавливались, чтобы отдышаться.
— Ещё, — шептала она под утро, когда солнечные лучи коснулись задёрнутых штор.
— Пора, — сказал я, обрушивая на нас реальность, словно высший приговор, когда за окном на улице по мостовой задребезжала бочка молочника.
Агата выскользнула из-под одеяла, быстро накинула одежду и выбежала прочь, ничего не сказав.
— Я тоже люблю тебя, — глухо прохрипел я, когда хлопнула дверь.
Перво-наперво я проинструктировал Роберта. Возможно, следовало сделать это заранее, но мне показалось логичным действовать нахрапом. На всякий случай. Парнишка только встал и насыпал корм коням, когда я в исподнем ворвался конюшню, до смерти его перепугав.
— Сегодня везёшь меня в трактир Проходимец. Где он знаешь?
— Да, господин, — ответил Роберт, едва не икая от удивления.
— Будешь ждать меня там до заката. Время от времени тебе надо будет отходить. Куда хочешь. Пописать, покакать, поесть, посчитать ворон. Не менее, чем раз в час-два слезай с козлов и уходи, так, чтобы ты не видел дилижанса. Усёк?
— Да, господин.
— Вопросы есть?
— Но… Нет, господин.
— Давай, задавай, — нетерпеливо проговорил я, видя, что он сомневается.
— Я… ну, это… как бы…
Парнишка едва ли не плакал, силясь осознать, что за странную просьбу формулирует его наниматель.
— Тебе и не надо понимать, — спокойно, стараясь говорить медленней, сообщил я. — Сегодня ты не отвечаешь за лошадей и дилижанс. Ты должен иногда уходить, чтобы кто-то… Ну, вот, кто угодно… Мог заглянуть внутрь нашего экипажа.
— Заглянуть? – тупо протянул опешивший мальчишка.
— Да. Я так хочу. Мне нужно. Задача ясна?
— Ясна! – просияв, ответил он.
Ландскнехты выстроились во дворе, словно армия. Трое, но какие.
«И откуда вам знать, что будет?».
Каким-то внутренним чутьём, мои наёмники предвосхитили вероятную драку, явившись, едва я их созвал, во всеоружии, и, будто бы даже при параде. Все нацепили береты с цветастыми перьями, а их заношенные похожие на шутовские шоссы, раздуваемые ветром, смотрелись не иначе, как походные шатры.
— Милош, сегодня будет бой, — без прикрас начал я. – Как и когда он начнётся, я не знаю. Сколько будет нападающих и кто они, тоже.
— Скви-ерно, — сурово ответствовал он. – Задачи?
— Кто из вас лучший в слежке и преследовании?
— Я, — не задумываясь и не дожидаясь ответа командира, заявил Сепп.
Я глянул на Милоша, тот согласно кивнул.
— Переоденься во что-то неприметное. Чем глупее будешь выглядеть, тем лучше.
Наёмник нахмурился.
— У меня нет другой одежды.
— Подберём, — бросил я, смеряя его взглядом. – У тебя будет самая сложная задача. Одежда – ерунда.
— Что я должен делать?
— Не ты, вы все. Задача общая, но по ролям, — сообщил я, осматривая своё скромное воинство. — Мы поедем в трактир Проходимец. Милош и Мартин будут со мной. Я поднимусь в комнаты наверху, а вы останетесь в зале у входа, где будете весь день балагурить. Ваша задача планомерно надираться, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что вы пьяны, и постепенно лишаетесь боеготовности? Вопросы?
— Пока понятно, — хмуро доложил Милош. – А потом?
— У вас двоих скорее всего не будет потом. Целый день изображайте скучающих наёмников. Но без фанатизма. Без драк. Вас должны видеть, но не более. Не приведи, Вседержитель Лот, вас выдворят за какую-нибудь грязную свару…
— А я? – вступился Сепп.
— Ты сегодня будешь моей тенью. Для этого тебя и переоденут. Ты выдвигаешься один, прямо сейчас. Прикинь на месте, где будешь околачиваться. Потом прибудем мы. В какой-то момент, скорее всего будет именно так, я выйду из трактира с неизвестными тебе людьми. Ты пойдёшь следом.