В программу шоу обязательно входили беседы по душам с ведущими, возможность задать вопросы лично им и обязательно получить ответ. Виктору всегда приходилось туго, так как он не хотел отвечать на вопросы о семье, а совсем не отвечать не разрешалось правилами игры. Поэтому он непрерывно отшучивался. Причем делать это следовало очень остроумно, чтобы люди, смеясь, забывали о сути своих вопросов. На этот раз он вообще не представлял, как быть. На ледяном ветру, несшемся с Атлантики, стоя в распахнутом стильном пальто и без головного убора, он покрывался испариной каждый раз, как вспоминал о приближении этой части телемоста.
Как только первый вопрос о его личной жизни прозвучал, волнение оставило Виктора. Он не торопясь обвел глазами собравшуюся публику. Спросил:
— Среди вас есть те, кто смотрел наше рождественское шоу в прошлые годы?
Толпа оживилась, отозвалась множеством утвердительных возгласов.
— А вы, — обратился он к автору вопроса, — сколько раз смотрели наше шоу прежде?
— Каждый год смотрю, с самого начала. Раз пять, по-моему, — был ответ.
Виктор с облегчением вздохнул: такой ответ его очень устраивал.
— Ну и на что же, — вкрадчиво сказал он, стараясь придать голосу одновременно максимальную доброжелательность и непреклонность, — вы в таком случае рассчитывали, задавая свой вопрос?
Он готов был добавить: «Надеялись, что ради вас я изменю своей традиции?» Но разъяснений не потребовалось: публика, хорошо знавшая манеру ведущего отшучиваться от любых разговоров о личной жизни, дружно захохотала. Виктор мысленно поблагодарил своих зрителей за то, что они у него все-таки умные и добрые.
Когда шум утих, произошла небольшая заминка: боясь также быть поднятыми на смех, люди не торопились задавать новые вопросы. Виктор собрался было заговорить, чтобы разрядить атмосферу, но тут совсем поблизости от него поднялась рука.
Микрофоном завладела пожилая дама в шубе из натурального меха и в крупных бриллиантах.
— Я — русская графиня, — сказала она, — и я хочу обратиться к мистеру Смиту по-русски.
Виктор вежливо улыбнулся.
— Господин Смит, я слышала, что вы долго работали в России, что вы знаете и любите язык моей родины, — с усилием произнесла русская графиня, терзая и коверкая язык своей исторической родины.
— Это правда, — тихо, но внятно вставил Виктор.
— У вас наверняка есть любимый русский поэт, — безапелляционно заявила аристократка. — Я прошу вас прочесть несколько строк вашего любимого стихотворения на русском языке.
Она одновременно картавила, отверждала «т» и запиналась на каждом окончании. Виктору было мучительно неловко ее слушать; на языке вертелась колкость: «Леди, не мучайте себя, говорите по-английски — я понимаю и это наречие!»
Он поблагодарил за вопрос, торопливо перевел для публики весь диалог и на несколько мгновений задумался. Прочитать стихи по-русски — это минута выброшенного экранного времени, ведь никто ничего не поймет. Очень хотелось отделаться чем-нибудь вроде «О, закрой свои бледные ноги!». Но старушка, пожалуй, неправильно поймет. Впрочем, стихи на незнакомом языке могут здорово завораживать! Что же прочесть? Чтобы не затягивать паузу, Виктор открыл рот… «Принесли букет чертополоха…»
Он и сам не знал, что помнит это стихотворение…
— Это Николай Заболоцкий, — добавил он, закончив читать.
Какое-то время он молчал, ничего не видя и не слыша вокруг, оглушенный смыслом только что прочитанных строк. Затем очнулся и посмотрел на публику. Люди стояли серьезные, притихшие, неотрывно глядели на него. Не могли одни стихи их так зачаровать. Видно, что-то у него произошло с лицом. Бетти очень вовремя перехватила инициативу:
— Боюсь, Виктор, тебя, да и меня заодно, теперь уволят за скрытую рекламу. После того как ты прочитал эти красивые и притягательно непонятные стихи, я думаю, многие захотят записаться на курсы изучения русского языка.