Виктор вздохнул и сел, опершись спиной о деревянное изголовье кровати. «Что же я так плохо сплю?» — подумал он. Стал перебирать в уме все темы, которые могли его тревожить.
Прежде всего, эта женщина. Ведь он слышал в полудреме женский голос. Они расстались по-хорошему; Виктор поговорил с ней по-человечески, постарался объяснить, что дело в нем и его заморочках. Она все равно плакала. Виктор решил, что в дальнейшем воздержится от подобных экспериментов. Лучше уж с теми, кому все равно. Он убедился, что сердцу не прикажешь, и — довольно. Виктор принял это решение еще до того, как за ней закрылась дверь — несколько дней назад, — и перестал мучиться чувством вины. Да и голос, услышанный во сне, совсем не походил на ее голос.
Неприятности с машиной? Он ухитрился крепко «поцеловаться» с каким-то «порше». Но переживать не из-за чего: обошлось глубокой вмятиной на боку, правила нарушил тот водитель, все хлопоты лежали на страховой компании. Опасности не было, потому что все произошло на малой скорости, в плотной городской пробке. Виктор и вспоминал-то об этом инциденте, только когда видел помятое крыло своей машины: не хотел он оставаться без автомобиля и собирался отдать его в мастерскую только на время своей командировки.
В командировку… Скоро уже.
Премьер едет в Москву сразу после русского Рождества, а за ним и перед ним потянется журналистская братия. Виктору предстоит не просто освещать визит: не его уровень. Ему обещано уникальное интервью — целый час беседы сразу с обоими главами государств: британским премьером и русским президентом. Это — большая честь, шикарный эксклюзив. Надо бы радоваться и волноваться. Но Виктор чувствовал себя неприлично уверенно и спокойно, а радовался только одному — грядущей новой встрече с Россией.
Визит премьера планировался коротким — всего полтора дня, а Виктор собирался задержаться в Москве немного подольше — дня на три, пожалуй. Как хорошо, что теперь он может позволить себе такую роскошь!
С ноября Виктор взял на работу Линду Джемс. Теперь они готовят программы попеременно — через неделю. Двадцатисемилетняя Линда — отличный ведущий и перспективный автор. Зрители приняли Джемс холодно, но быстро привыкли и скоро полюбят. Она, естественно, пока в другой весовой категории: молода, малоизвестна (была, по крайней мере!). Светит отраженным светом, старательно повторяя стилистику, заданную Смитом, не пытаясь изменить что-либо. Еще минимум года два спокойной жизни — пока Линда не начнет строить собственный имидж и искать собственную нишу — Виктору обеспечены. А там и самому пора будет что-то менять.
Линда просилась к Смиту в программу давно; уже, наверное, больше года назад впервые подошла и сказала, что хотела бы у него работать. Джемс тогда отвечала за коротенькие утренние новости, и Виктор никак не мог взять в толк, почему она утверждает, что готова идти к нему с сильным понижением, даже простым редактором — только возьмите! Штат у него был укомплектован, кроме того, он вовсе не хотел унижать Линду мелкой для нее должностью. А в каком еще качестве Джемс могла бы ему пригодиться, не представлял. Время от времени Линда намеренно маячила у него перед носом в коридоре или в кафе, чтобы напомнить о своем существовании, но деликатно молчала.
Как только Виктор принял решение взять себе помощника, он тут же подумал о Линде и, проанализировав разные варианты, понял, что лучшей кандидатуры не найдет. Молодец девчонка! Упорства ей не занимать, ведь она все-таки добилась своего. Умную настойчивость в деловых отношениях Виктор, как любой здравомыслящий руководитель, очень ценил.
Линда всегда со вкусом одевалась и не доставляла хлопот стилисту, если не считать ее стойкой любви к украшениям на грубом кожаном ремешке. Впрочем, эту деталь она легко согласилась прятать под блузку перед эфиром. В остальном Смит не знал с ней проблем.
Помимо таланта, трудоспособности и дисциплинированности, Линда обладала еще одним качеством, которое очень устраивало ее руководителя. У напарницы глаза горели энтузиазмом, и Виктор хоть немного заражался от нее интересом к работе, которую делал в последнее время по преимуществу без души, механически, выезжая только на своем огромном опыте и крепком профессионализме.
Привлекая Линду к работе, Виктор не просил у руководства дополнительного финансирования. Просто поделился с новой сотрудницей значительной частью собственного гонорара. Мистер Робинсон удивился и долго не давал согласия на перемены; другие коллеги также недоумевали, зачем Смиту все это понадобилось, что тот выигрывает. Он всем отвечал правду: хотел большей свободы — и получил ее! Никто, кажется, до конца не верил; подозревали все — от адюльтера до политического заговора. А у него наконец — впервые за несколько лет — появилось время для творческих командировок, для вдумчивой разработки тем, которые хоть как-то увлекали его.