Нас принял торжественный зал со столиками. На стенах светильники в виде теплящегося огня, на каждом столике светильники напоминали огромные светящиеся яйца в тарелках. Играла красивая музыка. Вначале я не заметила, откуда звуки, а потом, когда мы прошли вглубь ресторана, то увидела сцену, на которой расположился небольшой оркестр. Живая музыка. Душевно.
Морок ухаживал галантно. Подставлял мне стул, целовал руку. На него пялились женщины с соседних столиков, даже те, что пришли с мужчинами.
Иван Фомич сел напротив стола укрытого белой скатертью и закурил сигару. Дым потянуло вверх. Официант предложил мне меню на французском (ужас какой!) языке, и без перевода. Как неприлично!
— Я видела свой паспорт, — решилась я, отложив бесполезное меню в сторону. — Ты знаешь, кем я была в прошлой жизни.
Знаю, — кивнул довольный Морок. — Ты Светик-семисветик. Вышла замуж в восемнадцать лет за Соколова Алексея, уже на тот момент профессионального угонщика. Через три года стала ему помогать. Вдобавок, ты щипач, обворовывала граждан в автобусах. Мошенница, обманывала легковерных пенсионеров, втюхивая им якобы зарубежные товары. Тебе это всё не нравилось, и когда вначале девяностых твой муж сколотил бригаду и занялся откровенным бандитизмом, ты решила сбежать. Но загремела к следователю, который обвинил тебя в пособничестве организованной преступной группировке в нападении на инкассаторов. Ты сдала своего мужа, его дружков, отсосала у следователя, и тот отпустил тебя по подписке о невыезде. Тебя не особо искали, потому что вся система рухнула. Ты же спокойно уехала на другой конец страны, перекрасилась, стала есть, что ни попадя, специально уродуя фигуру, это привело к многочисленным болезням и бесплодию.
Морок смачно закурил, запрокинув голову вверх, выдыхал дым. У меня же пот выступил на лице, и ладони взмокли. Я будто весь этот кошмар пережила снова. Я не хотела прошлого, но оно догнало меня и влепило пощёчину, падаю… низко падаю.
— Представляю, твою просьбу, — с ужасом прошептала я. — Что у, такой как я, можно просить? Но лучше умереть, чем обратно в это говнище вляпаться.
— Не беги впереди паровоза, — хмыкнул невозмутимый Морок. — Я пока, что с тебя долг в сорок раз возьму.
— А потом? — окрысилась я.
— Там посмотрим. Меня сейчас интересует, что ты хочешь, малыш?
— Свободы, — выпалила я.
— Хорошо, — кивнул зверь и щёлкнул пальцами. Уложив сигару в пепельницу, извлек из внутреннего кармана пиджака серебристую банковскую карточку. Такими вещами я пока не умела пользоваться.
У столика объявился напомаженный Виктор. Обнимал какую-то уродину из местного бомонда.
— Виктор Николаевич, закажи Светлане Сергеевне на шесть утра такси до города.
— С превеликим удовольствием, — без сарказма поклонился Витя и отошел в сторону.
Морок протянул мне карточку.
— Моя любовница не должна себе в чём-либо отказывать. Хотела поступать в университет, поступай, но не вздумай работать. Счёт я буду пополнять. Ты свободна, но есть два условия. Ты мне не изменяешь, и приезжаешь по первому моему требованию. Номер на телефоне не меняй.
— Любовница, — протянула я и взяла карточку. Свобода мне предоставлена, но сомнительная. — Ты говорил, что метил только жён. Я тебе в жёны не гожусь из-за своего прошлого?
— Однозначно, — кивнул Морок. — И мне отвратителен твой запах, так что используй лосьоны, духи, масла, чтобы не бесить меня, как сегодня. Я же волк наполовину, свою пару я унюхаю, и ты мне точно не пара. Но если тебе это польстит, то после Розы Аркадьевны, у меня женщин не было. Ты первая после долгого срока. Не привык, знаешь ли, входить в неопознанные дыры.
— Никогда, Иван Фомич, не спрашивай, какого я о тебе мнения.
— Не спрошу, — хмыкнул Морок, — можешь своё мнение себе в попу пихнуть и покрутить там, думаю, кончишь, я смотрю тебе много не надо. И будь милой, малыш, а то мой долг в сорок раз возьмут посторонние мужики за одну ночь, ты такое не выдержишь.
Подонок! Просто злобы на него не хватает. Без чувства такта, меркантильный и шкурный, баблососущий выродок, да ещё и не человек, а скот… а скотина, он и в Африке скотина.
— Я французского не знаю, закажи мне курицу с картошкой.
— Гарсон, — поднял руку вверх мой любовник.
9
Мне казалось, что в своей прошлой жизни, я глотнула горя с лихвой. Ан нет: выяснилось, что бандитизм, разруха вокруг не самое страшное, я ещё и к оборотню в лапы могу загреметь.
Морок дал мне относительную свободу, я этим воспользуюсь. Но в любой день своей жизни, в любой из него час я помнила, кто я и кому принадлежу. Нет, меня не рвут на части, не насилуют сутками напролёт, его власть надо мной объяснить почти невозможно. Я как будто хожу по городу, а он сзади идет. И мне страшно сделать лишний шаг, сказать лишнее слово. Морок узнает, он услышит, и тогда… Сорок раз за ночь с разными мужиками.