Музыка прервалась так внезапно, что Сара испугалась – ей почудилось, будто она оглохла. Однако страх оказался напрасным – просто наступил самый торжественный миг бала.
Гости уставились на неё с каким-то жадным нетерпением в глазах, клавесинист, чем-то неуловимо напоминающий хозяина замка, тоже не сводил с неё взгляда, забыв о своём инструменте.
- Сегодня особенный бал, - звучно и размеренно заговорил граф, не выпуская её руки. – В этом замке многое случалось за те годы, что он простоял здесь, отгороженный от остального мира невидимой стеной, но даже эти камни не видели того, что свершится в эту ночь, сей же миг! Итак, позвольте представить вам мою наречённую, Сару Шагал, которая с этого мгновения стала графиней фон Кролок! Отныне она – ваша госпожа, и причинить ей вред – значит совершить преступление против своего владыки. А того, кто пойдёт против меня, ожидает страшная кара – это вы все хорошо знаете. Но довольно же о страхах! Вы, кому посчастливилось присутствовать при этом замечательном событии, несомненно, порадуетесь за своего повелителя и пожелаете нам обоим счастья и любви!
По залу разнёсся дикий вой, который едва ли кто-нибудь смог бы принять за клич радости. Гости тщетно пытались выдать исказившие их лица гримасы за улыбки, какая-то дама в полуистлевшем платье уткнулась лицом в грудь своему кавалеру, другая отчаянно теребила веер, словно хотела его разорвать… А вот клавесинист как-то хитро ухмыльнулся, впрочем, тут же сделав вид, будто очень занят своим инструментом.
- Напомню вам, - продолжал граф, - что нас всех связывают невидимые, но неразрывные узы, благодаря которым мы делим все наши победы и разочарования. Я остаюсь одним из вас, и что бы ни принесла вам эта ночь – она дала это и мне. Помните об этом всегда.
Смысл этих слов остался для Сары загадкой – но волнение в зале понемногу улеглось, стоны и рыдания стихли, гости вновь попытались принять вид светских господ, приглашённых на торжественный бал.
- Не буду вас больше задерживать, - произнёс хозяин. – Этой ночью вы свободны, проведите её как хотите. Мы же с моей супругой удаляемся, чтобы остаться наедине.
Подмигнув Саре, он шепнул:
- За них особенно не беспокойтесь. Им во многих отношениях приходится проще… чем мне. Но я знаю, чего хочу, и я это получил.
С этими словами он подхватил на руки новоиспечённую графиню и понёс в её покои, которые отныне должны были стать её постоянным жилищем.
Вот она – награда, отвоёванная им у вечности. Он заплатил дорогую цену, а потому имеет теперь полное право насладиться призом.
Ему слышно, как бьётся её сердце, толкая кровь по жилам, слышен каждый звук её живого дыхания. Её руки обнимают его, даря то тепло, которое она в силах отдать, не лишившись его сама. Уткнувшись лицом в её волосы, он наслаждается их запахом – до тех пор, пока желание утолить голод не становится невыносимым, а клыки не начинают впиваться в губы. Тогда, со вздохом отстранившись, он старается успокоиться, в то же время не выпуская её руки из своей.
- Что-то не так? – спрашивает она.
Пришло время сказать ей правду.
Слова находятся с трудом, потому что признаваться в своих слабостях он не привык. Но раз уж игра в любовь зашла так далеко, то придётся играть и в искренность.
- Сара, - произносит он, глядя ей в глаза. – Вы ведь знаете о том, кто я такой? И кто такие мои гости?
- Да, - отвечает она, не отводя взгляда. – Вампиры. Лишённые покоя мертвецы, которые пьют кровь живых.
Что же, главные слова сказаны. Остальное будет проще… наверное.
- Тогда вы понимаете, зачем мне железная маска, - продолжает он. – Как и мои подданные, я - раб своей природы, существо, что поддерживает в себе подобие жизни за счёт чужой крови. Но не всё так просто, как кажется… Будучи лишены пищи долгое время, мы не умираем, не теряем сознания, не лишаемся способности мыслить и действовать. Наша сила воли намного превосходит человеческую, а потому позволяет держать себя в руках – почти всегда. Увы, это не значит, что нам не хочется есть…
- Вы страдаете от голода так же, как страдали бы люди на вашем месте? – тихо спрашивает она. – Просто у вас больше терпения?
- Да.
Он не смотрит на неё, она не должна видеть его слабым. Никто не должен.
- Каждый год я устраиваю бал, на котором все обитатели замка съедают выбранную мной жертву, - собственный голос кажется ему чужим. – Один раз в год, Сара. Не будь этих балов – мои подданные начали бы рыскать в поисках добычи, убивая без всякой меры, и тогда жертв было бы гораздо больше… Нет, в вашу деревню они сейчас не пойдут – вы надёжно защищены чесноком и распятиями. Скорее, они отправятся в лес охотиться на зайцев. Почти все вампиры способны пить кровь животных, когда не могут добыть человеческой, это помогает им какое-то время продержаться. Исключение – только высшие вампиры, которым дана власть над другими. Такие, как я и мой сын Герберт. У нас выбор невелик: либо кровь людей – либо ничего. Герберту повезло: он ещё до бала успел добыть себе в лесу какого-то заплутавшего человека и выпил его сам, за что мне следовало бы его наказать. Но я… Если бы не эта маска, сделанная из прочнейшего металла и способная выдержать даже мою силу, вам не удалось бы уцелеть.
Он больше не может говорить, отворачивается, закрыв лицо руками – но острый слух хищника не позволяет ему отгородиться от окружающего мира. Он слышит, как меняется дыхание Сары, как по её щекам бегут слёзы. Она пытается было его обнять, но тут же отдёргивает руки, словно боится, что прикосновение причинит ему боль.
- Так вы… ничего не ели целый год? – выговаривает она. – Бедный мой… Послушайте, я отдам вам свою кровь. Отдам добровольно, понимаете?
- Нет, - обернувшись, очень серьёзно отвечает он. – На балу вы поклялись, что исполните одну мою просьбу, какой бы она ни была. Так вот: я прошу, чтобы вы никогда не предлагали мне свою кровь.
Девушка готова уже рыдать в голос, и он поспешно обнимает её:
- Не огорчайтесь, мне вовсе не так плохо, как вы думаете. Вампиру не привыкать быть голодным, такая уж у нас судьба… А сейчас мне важнее другое. Все эти годы и столетия я вопреки всему надеялся найти ту, которую смог бы полюбить – но каждый раз в ночь бала верх во мне брал хищник. После этого каждая моя очередная невеста становилась вампиром, а значит, теряла всё, что мне в ней когда-то нравилось. Моё существование было замкнутым кругом, и только сегодня мне удалось его разорвать. Я согласен обходиться без еды ещё какое-то время, но взамен имею право быть любимым… и любить.
Правильнее было бы сказать – «воображать, что люблю». В этот вечер вообще было сказано очень много полуправды. И о том, будто бы обряд ежегодной жертвы он придумал, чтобы избежать большего зла, и о том, будто девушек на балах ему приходилось кусать против своей воли. На деле же ему нужно было лишь произвести впечатление на подданных и проследить, чтобы они не съели всех людей в округе, ничего ему не оставив. С выбором жертвы всё обстояло ещё проще: самыми аппетитными девушками были для него самые симпатичные.
Однако юной Саре это было невдомёк.
- Конечно, имеешь, мой хороший… - прижавшись к нему крепко-крепко и перейдя от волнения на ты, повторяла она. – Конечно, имеешь… И я сама искусаю того, кто попробует у тебя это отнять.
- Солнышко моё… - усадив девушку к себе на колени, он гладил её по голове до тех пор, пока она не задремала.