В полной тишине Сара подошла к своему супругу. Тот нежно поцеловал её в лоб, затем взял под руку – и они ушли.
Сани мчали их сквозь зимний лес, а луна, необычайно яркая этой ночью, сияла прямо над головами. Сара глаз не сводила с Эммериха. Каким же красивым он был без маски – она запомнила это ещё с первой встречи! Как нежны его поцелуи, каким умиротворением сияют глаза, в которых раньше можно было увидеть лишь голодный блеск, смешанный с затаённой печалью. Отныне Сара была уверена, что всё плохое осталось позади, и впереди их ждёт одна лишь радость.
- Мы ведь теперь всегда будем жить в вашем фамильном замке, правда, милый? – спросила она с улыбкой. – Он такой красивый, вот только убраться там немного придётся… Но зато как там всё потом засверкает! И наши дети будут бегать по его коридорам, а потом – учиться верховой езде в замковом дворе…
- Всё так и будет, как вы говорите, Сара, любовь моя, - повернулся к ней Эммерих. – Вот только, увы, я не смогу быть с вами вместе всегда. Эта ночь воскресила во мне человека, а потому я больше никогда не смогу убивать. Но и жить без крови других людей я тоже не могу. Мне остаётся только одно: покидать иногда замок и навещать большие города. Там я мог бы иногда навещать в больнице умирающих – возможно, кто-то из них захочет принять от меня вечную жизнь, взамен напитав меня своей кровью, как это случилось с Антонином. К тому же способу питания придётся прибегнуть и Герберту. Он невольно стал свидетелем того, что произошло со мной – и потому тоже больше не может убить. Как же я сейчас жалею о том, что я – высший вампир! Будь я таким, как мои подданные, мне не пришлось бы тайком прокрадываться в больницы, чтобы поесть!
- Мы найдём выход, - быстро заговорила Сара. – Обязательно. Вы говорите, что тот юноша Антонин, которому вы спасли жизнь – начинающий учёный, а ещё у нас в трактире, то есть в трактире моей матушки, живёт сейчас профессор, который изучает вампиров! Вот пусть он и изучает Антонина – наверняка тот будет только рад послужить науке! Всё будет хорошо, милый мой Эммерих. Вы уже смогли сохранить мне жизнь, спасти жизнь другому человеку, научились слышать зов вашей души и отличать истину от морока – так сумейте же и поверить в чудо, как в ночь нашей встречи в него поверила я!
- Я постараюсь, - очень серьёзно ответил граф, глядя ей в глаза.
Дни и ночи побежали своим чередом. В деревне постепенно начинали забывать о невероятных событиях, что развернулись в трактире Шагала – а может, просто не хотели вспоминать. Ну, загрызли трактирщика волки, ну, вышла его дочка за какого-то богатого господина – что же в этом особенного? И какая разница, чем занимаются в своём номере заезжие иноземцы, что называют себя учёными?
Честно говоря, одному из этих учёных, по имени Альфред, не терпелось завершить все эти вампирские дела и уехать домой в Кёнигсберг с красавицей Магдой. В конце концов ему удалось убедить профессора, что из Антонина получится более надёжный ассистент, тем более, что этого ассистента можно ещё и изучать, не тратя силы на поиски таинственных вампиров в каком-то полуразвалившемся замке.
Сам Антонин чувствовал себя неплохо, на голод не жаловался. Возможно, потому, что первой его трапезой стала собственная кровь, а возможно, благодаря разработанной им экспериментальной диете, действие которой он проверял лично на себе, записывая результаты в дневник. Суть диеты заключалась в том, чтобы питаться хотя и понемногу, хотя и звериной кровью - но трижды в сутки, как это принято у людей. Таким образом, организм постепенно привыкнет к тому, что без пищи его не оставят, и не станет бить тревогу.
Виделся Антонин и с вампирами в замке: Герберт сдержал обещание обучить новообращённого игре на клавесине, и порой они проводили в покоях графского сына ночи напролёт, что очень не нравилось Абронзиусу – ведь он из-за этих уроков музыки лишался доступа к объекту своих исследований.
Герберт же сиял от радости: у его ученика оказался прекрасный музыкальный слух, а обострённые чувства вампира позволяли Антонину различать в любой мелодии тончайшие оттенки.
Ребекка вконец смирилась с замужеством дочери, благодаря тому что Сара нередко навещала её в сопровождении слуги и каждый раз первым делом просила у матери зеркальце – якобы для того чтобы поправить причёску, на деле же для того чтобы мать видела: в вампира она не превратилась, страшный граф фон Кролок не сделал её порождением ночи, и вообще они счастливы вместе.
С отцом Сара виделась каждую ночь. Йони Шагал старался казаться вполне довольным новой жизнью, но что-то его угнетало, и Сара это понимала. Они никогда не были особенно близки, но отец есть отец, и в сердце дочери он всегда будет занимать особое место. А поскольку разговорить Йони молодой графине фон Кролок не удавалось, то порой бессилие всерьёз омрачало её дни в замке – но ночью рядом был Эммерих, а потому Сара снова верила, что всё в конце концов будет хорошо.
========== 9 ==========
Желая скрасить одинокие дневные часы, молодая графиня нередко бродила по заброшенным коридорам замка, забиралась в самые потайные комнаты, в которых даже хозяин, наверное, не бывал веками.
Старинный портрет, покрытый паутиной, привлёк её внимание сразу же. Искусный художник, имени которого, наверное, теперь никто и не вспомнит, изобразил на картине господина в парадном одеянии, с гордой осанкой, в одной руке – шпага, на которую тот опирается, словно на трость, в другой – роскошная шляпа, украшенная перьями.
Лица было не разглядеть: холст на его месте был содран, словно кто-то в ярости полоснул по нему острым ножом… или когтями. Лишь глаза, живые, ярко-синие, по-прежнему взывали к зрителю, словно их обладатель желал рассказать что-то, поделиться какой-то важной тайной, поведать о том, что произошло здесь много лет назад.
- Этот портрет написан к моему последнему дню рождения, - произнёс знакомый голос у неё за спиной.
Заворожённая невероятным зрелищем, Сара и не заметила, как село солнце и замок вновь вернулся к своей странной жизни.
Обернувшись и встретившись взглядом с супругом, молодая графиня убедилась в правоте его слов. Тот же рост, та же стать, даже глаза не утратили своего чудесного оттенка – хотя теперь в них отражается опыт веков, которые оказались очень нелёгкими.
- В тот день я сделал предложение Агнессе, - продолжал граф, говоря словно сам с собой. – Она была моей дальней родственницей, сиротой, которую я взял под свою опеку. Я почти не надеялся на взаимность, ведь Агнесса была гораздо моложе – но она сказала «да», и сказала искренне. Однако, видимо, какие-то силы не захотели нашего счастья. Потому что спустя неделю на подвластных мне землях появилось чудовище, тварь, которая выпивала кровь из живых людей, чтобы поддерживать своё существование. Когда её жертвой стал мой сын Герберт, я взял меч, что передавался в нашем роду из поколения в поколение, освятил его в церкви и вышел на битву с чудовищем. Надо сказать, что бой не был напрасным – эту тварь я убил. Но Герберта было уже не спасти. И меня тоже, потому что тварь успела меня укусить.
Сара вздрогнула – на какой-то миг ей показалось, что древнее зло затаилось в углу замка, уже погрузившегося в ночную темноту, и теперь наблюдает за ними обоими. Она прижалась к мужу, крепко обняла его, словно пытаясь защитить от всего плохого.
- Ненавижу ли я теперь то чудовище, которое сделало меня себе подобным? – задумчиво произнёс граф. – Наверное, нет. Ведь его, как и меня долгие годы, сводила с ума жажда крови, оно не было властно над собой. И если ещё могло что-то понимать – наверное, очень тосковало по прежней жизни, когда было человеком. Все мы когда-то были людьми… Возможно, его ещё можно было вернуть. Возможно, это сумел бы сделать Антонин, живи он в то время. Но стрелки часов назад не переведёшь, и от моей руки это существо умерло окончательно. Моей же первой жертвой как вампира стала Агнесса, которую я любил больше жизни. Да, на следующую же ночь она восстала из гроба – но уже не была прежней Агнессой. И меня возненавидела за то, что я её убил. Она и сейчас обитает в замке – но мы стали друг другу чужими. Она очень скоро нашла утешение в объятиях одного из обращённых мною вампиров – кажется, его зовут Карл, - а я остался один.