‒ Да нет, вроде… А может это реконструкторы?
Андрей скептически покачал головой и оттер от грязи бронепластину:
‒ У них что здесь по-твоему ‒ свалка? Да и нынче в тему Второй Мировой никто деньги вкладывать не хочет. Сейчас средневековье рулит. И кто бы это разрешение дал из такой дуры стрелять, даже холостыми? ‒ фонарь осветил щиток. ‒ А краска везде родная! Ёлки, да тут даже смазка!
‒ Ну, тогда почва… ‒ решил развивать наметившееся на краю мыслительного процесса объяснение Сергей.
‒ Что почва?
‒ Ты же знаешь, как в некоторых болотных торфяных образованиях сохраняются предметы? Вспомни европейских мумий с образцами одежды и деревянной посуды. Вдруг у нас тот же случай?
‒ Ага, только ни скифов, ни боёв с сорок первого по сорок пятый в нашей местности не было! Это мы с тобой ещё из школьного курса истории знаем. Моя бабка даже немцев не видала. Говорила, партизаны только всех грабили, даже соседа её убили, когда тот хлеб отказался отдавать!
‒ Ты не путаешь партизан с бандитами? Знаешь сколько в этой местности банд было? И всех местные называли «партизантами». Улавливаешь разницу? А военизированные партизанские отряды только с сорок третьего стали действовать!
Андрей сжал кулаки, на скулах его заиграли желваки:
‒ Ты хочешь сказать, что моя бабка врала? Вот из-за таких как ты и вызревают межнациональные розни всякие!
‒ Межнациональная рознь из национальных мифов рождается. А я за объективность и историческую справедливость! ‒ Сергей скрестил было на груди руки, но вовремя спохватился и добавил. ‒ Пока мы с тобой дискус устраиваем, нас случайный патруль милиции и накроет! А то может уже и очевидцы из окрестных домов куда надо названивают.
Андрей опомнился, даже лоб почесал. Гримаса непримиримого борца за мученический образ прошлого с его лица спала:
‒ Очевидцы в таком тумане вряд ли, но то, что рядом с этой малышкой оставаться опасно ‒ это точно.
‒ Орудие нам надо обязательно сдать! Скажем мол: шли-шли и на тебе, стоит на обочине. Сдадим, а то мало ли, кто в каких целях ее использовать захочет! ‒ не унимался Серёга.
Андрей тяжело вздохнул и смиренно поднял ладони:
‒ Сделаем так: я отгоню машину, а ты сообщи в ментовку о находке орудия. Ты чего скривился? Ладно, я вернусь, вместе позвоним и сдадимся! Идет?
Октябрьский холод проникал и под плащ, и под куртку. А наедине с пушкой и со всей её грозной материалистичностью мороз бегал по коже табунами взбесившихся муравьёв. Весь мир ограничился метрами десятью, а дальше начиналось непроглядное нечто. Сергей злился и на себя, и на канувшего в туман друга: «Ну, если этот гад скоро не появится, я его сам ментам сдам со всеми потрохами!»
Тишина стояла ватная и, как бы выразились классики, гнетущая.
Внезапно в конце улицы, где ютились частные домики, в стороне от обширного пустыря, раздался одинокий скрип. При попытке всмотреться вглубь марева, перед глазами заплясали расплывчатые цветовые пятна, сквозь которые проступали неясные силуэты. То мерещился покачивающийся на колдобинах грузовик, то выступали призрачные очертания бредущих людей и таяли, не желая материализоваться в осязаемой реальности. Скрип повторился, но уже ближе. Сергей приготовился бежать через засохшие заросли репейника в направлении обитаемой зоны, где можно было бы натолкнуться на случайных свидетелей, а значит ‒ заиметь шанс на спасение. В своих спринтерских качествах он не сомневался, а вот сможет ли он громко и убедительно закричать «помогите» или «убивают»?
Не дожидаясь, когда Сергей продемонстрирует свои достижения в беге, на просматриваемый участок дороги вплыли две фигуры, ведущие под уздцы запряженную лошадь. Струхнувший сторож армейского имущества не нашел ничего лучшего, чем включить ручной фонарь в направлении пришедших и закричать во всё горло:
‒ Стой! Кто идёт?!
В слепящем луче оказались двое мужчин в потёртых телогрейках и пилотках, совершенно не смущенные внезапным светом в глаза. С ними всхрапывающая и явно испуганная лошадь. Деревенские, что ли?