‒ Ты пиво будешь? У меня дома ничего крепче просто нет.
‒ Будешь, ‒ охотно согласился Андрей, ‒ а твоя мозг не вынесет, что так поздно?
‒ Не вынесет… потому что спит давно уже. А мы… давай с тобою убираться отсюда, пока хозяева акинака не объявились!
Сергей хотел было швырнуть окурок в злосчастную лужу, вокруг которой намотался, как на ось, весь этот безумный вечер. Но передумал и, затушив о каблук, спрятал сдавленный фильтр в пустую пачку.
Чайник закипал уже третий раз, но, снятый с огня и забытый на время, остывал и вновь возвращался на плиту. Пиво давно закончилось, не оказав на организм ожидаемого эффекта. По кухне плыл сигаретный дым, не желающий убираться в открытую форточку, за которой и без него сохранялась устойчивая оптическая непроницаемость.
Как и предсказывал Сергей, Дина спала в зале, сморенная просмотром вечерних сериалов, поэтому ничто не могло нарушить атмосферу мужского разговора по душам. Одна беда: топливо для разжигания полемики закончилось, и разговор тёк в непривычном размеренном ритме.
‒ У меня тут созрела, с позволения сказать, одна теория… ‒ Сергей наконец разлил по кружкам с кофе кипяток. Небывало тихий после рассказа друга Андрей милостиво повел рукой, мол излагай.
‒ Так вот. Берем структуру, неизменную по состоянию изношенности к вектору времени, то есть константную величину ‒ дорогу…
‒ Не константную, а дорогу Шредингера, ‒ поправил Андрей, ‒ по идее она как бы есть, а по факту…
‒ Но, согласись, все атрибуты на месте: лужи, канавы, выбоины. Ведь если бы это была не дорога, мы просто смотрели на эти дефекты, как на самобытные особенности ландшафта…
‒ Философ. ‒ уважительно хмыкнул Андрей и отпил из кружки.
‒ Я продолжу. Катится, значит, по этой дороге колесо истории. Катится, обрастает подробностями. Круговое движение времени есть, а прямолинейное качественное ‒ только по грандиозным поводам. Потому на одном месте и износ большой. Заметь, сколько бы треклятое покрытие не ремонтировали, оно возвращается в прежнее агрегатное состояние: те же лужи, грязь, ямы. Потому забили на это дело все: от дорожников, до коммунальщиков. Я бы не удивился, если бы узнал, что тут ещё мамонты дорогу протаптывали ‒ асфальт под тяжестью тысячелетий так и крошится…
‒ Скажи, что там динозавры брачные танцы устраивали, и я всё прощу…
Сергей поёжился:
‒ Может и так. Но в подвременной складке мы только следы материальной культуры обнаружили.
‒ В чём, в чём?
‒ Можешь назвать и изнанкой временной структуры, и дыркой в кармане времени. Знаешь же, как за подкладку заваливается всякая мелочь. Начнёт колбасить пространство-время от какого-нибудь эпохального события, вот и валится всякое на обочину.
‒ Ага, типа темпоральная заначка и бюро находок в одном! Только я бы нашу пушку мелочью не назвал.
‒ Ну, это для нас с тобой это полтонны смертоносного железа. А для истории?.. И вот, крутится это колесо, поскрипывает, а потом бац! ‒ провернулось в грязи материи, буксануло. Закинуло к нам красноармейцев, те свой артефакт забрали, как со склада под роспись, история их подхватила и снова покатила дальше.
‒ Ой, насочинял, ой, запутал! Что у тебя выходит: история, как колесо ‒ понятие фигуральное, а грязь под ним вполне материальна! И дорога… Мало ли на свете дорог, еще более убитых, чем эта?
‒ Дорог может и немало, но не по всякой история катится. ‒ «философ» поднялся и раскрыл окно нараспашку. То ли от пережитого, то ли от усталости, пол под ногами покачивался, из-за чего подсвеченная тусклой лампой кухня стала похожа на каюту утлого судёнышка, плывущего среди туманной действительности без курса, из ниоткуда в никуда.
‒ Да, а почему колесо?
‒ Всё крутится, всё возвращается на круги своя… ‒ Сергей замолчал, помрачнев, ‒ Я вот подумал, а смогли бы мы так: в штыковую, под пулями, на танки? Я ведь их, как тебя сейчас, видел, тех, кто за наше беспросветное будущее своей жизнью заплатил! А ведь завтра бой. У них завтра бой!
Андрей насупился:
‒ Ты это… по щекам сопли не размазывай. Вот ушел бы со своими бойцами и посмотрел, каково это ‒ за Родину умирать. И, кстати, бой уже сегодня… Два часа ночи. Засиделись мы, браток… ‒ кофе был допит, а кружка со стуком стала на стол, ‒ а ещё один вопрос не решили. Что нам с наследием кочевых племён делать? Я мог бы толкнуть… ‒ при этих словах размякшее лицо Сергея застыло, как суровый неприступный утёс, ‒ за хорошую цену, тебе что, деньги не нужны… ‒ над утёсом нависли грозовые тучи бровей, ‒ ой, ну в ментовку, так в ментовку!