Пусть Большаков кусает локти, Гордей Егорович всегда спешил. И свою только что исцеленную дочку пропихнуть в постель Морова тоже поторопился. Анатолий Никодимович спешить не собирался.
— Я уже почти двадцать лет твой папа, — заметил он, жестом предлагая дочери занять место рядом. — Рассказывай, дорогая.
— Да мне не о чем особо рассказать, — вздохнула Мирослава. — Иван Владимирович оказался веселым, в меру общительным. Ничего лишнего себе не позволял, намеков не делал. Мы просто говорили за ужином, вот и все.
Анатолий Никодимович усмехнулся в ответ.
— Но он тебе понравился? — уточнил отец, внимательно наблюдая за реакцией дочери.
— Он много лучше тех дворян, что пытаются за мной ухлестывать, — признала Герасимова.
— Что же, для начала уже неплохо, — улыбнулся Анатолий Никодимович. — Тогда не стану тебя больше мучить. Беги к себе, дорогая.
— Спасибо, папа, — поцеловав отца в макушку, произнесла девушка, прежде чем покинуть гостиную.
А глава рода Герасимовых остался на месте и еще долго потягивал чай, размышляя о том, как подстроить этой парочке молодых очередное свидание. В конце концов, если Моров даже и не сделает Мирославе предложение, дочь все равно получит свою порцию удовольствия с ним.
А учитывая, в каких кругах вертится Иван Владимирович, не исключен и такой вариант, что, просто общаясь с ним и его знакомыми, Мирослава сама найдет себе избранника по вкусу.
Но — прежде чем что-либо предпринимать, было необходимо хорошо все обдумать. Именно этим Анатолий Никодимович и занимался.
Особняк дворянского рода Моровых. Иван Владимирович Моров.
Нужно отдать Василию Владимировичу должное. Мед прекрасно сохранил голову Войцеха Шкупки, и проводить ритуалы над ней было равносильно тому, что делать это над свежим трупом. За исключением того факта, разумеется, что труп нельзя было в действительности поднять ввиду отсутствия конечностей и туловища.
Легостаева прибыла заблаговременно. Никакой формы, простое фиолетовое платье, явно больше подходящее для встречи со знакомым, чем для свидания или уж тем более проведения ритуалов магии смерти.
— Надо же, не думала, что когда-нибудь столкнусь с подобным, — произнесла она, разглядывая куб меда, в котором лежала голова поляка. — Доводилось, конечно, читать в хрониках о подобной технологии, но вживую вижу впервые.
Я усмехнулся, занимаясь приготовлениями к ритуалу. Да, можно было воспользоваться голой силой. Но я решил не спешить. Время у нас есть, так почему бы не постараться сделать все правильно, чтобы не разрушить физическое вместилище?
Когда я узнаю все, что захочу, я вполне могу передать останки Войцеха Шкупки Службе Имперской Безопасности. Учитывая, что поляка знал Василий Владимирович после войны, у наших специалистов наверняка есть к новатору свои вопросы.
Легостаева отошла в сторону кресла, но садиться в него не стала. Взгляд Варвары Константиновны прикипел к моим узорам на полу.
— Вы прекрасно справляетесь, Иван Владимирович, — заметила она, когда я взял небольшую паузу, чтобы размять затекшие кисти.
Я поднял бровь.
— Хотите сказать, раньше у меня получалось хуже? — уточнил я, отряхивая руки.
Некромантка чуть фыркнула.
— В плане знаний вы всегда были потрясающи, — признала она, чуть наклонив голову. — Но я помню, как вы работали прежде. Вы набили руку, и это заметно.
Ну да, учитывая, как редко мы работали вместе, разница должна быть заметна. Варвара Константиновна, по сути, видела меня только сразу после пробуждения. За минувшие месяцы я действительно поднаторел в подготовке. Тело привыкло, хотя порой и было непросто проводить особо сложные магические ритуалы.
— Да, опыта у меня в последнее время хоть отбавляй, — с усмешкой ответил я, делая глоток из чашки с кофе. — Ладно, отдохнули, теперь продолжим.
Закончил я еще через четверть часа. Варвара Константиновна оставалась в стороне, у нее роль наблюдателя и, как она сама считает, подстраховки — на тот случай, если что-то пойдет не так.
Однако я не зря так долго возился. По сложности подготовленный ритуал ничуть не уступал тому, что я провел в госпитале. Вот только у этого были и правильные ингредиенты, и все элементы направлены лишь в магию смерти.
Я собирался заглянуть не только в поверхностную память, а черпать до самых возможных глубин. При обычном применении чар такого уровня от телесной оболочки остается только прах. Высшая магия смерти, если говорить местной терминологией.
— Готово, я приступаю, — объявил я, запуская ритуал.
Фиолетовый огонь поднялся от пола, взмыл к потолку. Легостаева чуть дернулась в кресле, на ее лице застыло удивление — явно Варвара Константиновна не ожидала подобной иллюминации. Однако вмешиваться она не спешила.
А я обернулся к кубу меда, стоящему в центре сложного рисунка.
— Твое имя? — спросил я.
— Войцех Шкупка, — раздался сильный мужской голос, тут же отразившийся эхом от стен.
Я бросил взгляд на Легостаеву.
Полагаю, она ожидала, что я стану избавлять останки от меда, чтобы заставить его говорить. Но я был уверен, что Окунев специально передал мне голову поляка в таком виде, чтобы посмотреть, как я справлюсь. Ведь существовал неиллюзорный риск повредить плоть, и тогда никакая некромантия просто не сработала бы.
— Ты знаешь, кто я?
— Моров Иван Владимирович, — ответил голос мертвеца. — Русский дворянин.
Еще одна особенность моего ритуала — остатки личности и минимальная способность к выстраиванию коммуникаций. Это не обычный мертвец, с которым нужно разговаривать либо в формате «да» или «нет». Практически имитация мыслительного процесса — пока я не закончу ритуал, контекст разговора Войцеху будет понятен и не выветрится из его памяти.
Разумеется, я подозревал, что Шкупка — всего лишь исполнитель. Возможно, инициативный, подошедший к заказу со всей душой на фоне русофобии, которой страдали многие его соплеменники. Однако в то, что новатор устроил всю интригу самостоятельно, мне не верилось.
Да и алый шторм, поглотивший служанку, тоже намекал, что здесь не все так гладко. Талантливый артефактор и маг крови работают в тандеме, это я еще могу представить. А вот артефактор и маг крови в одном лице — крайне маловероятно.
Слишком серьезный отпечаток накладывает на чародея эта школа. Многие адепты постепенно теряют рассудок, а каким ты будешь изобретателем, если ты сумасшедший? Однако Войцех Шкупка заработал свою репутацию еще в те времена, когда был жив мой отец. Так долго просидеть на магии крови и остаться достаточно здравомыслящим, чтобы подрабатывать на сложной артефакторике?
— Тебе кто-то заказал подделку. Кто? — спросил я.
— Да, — ответил мертвец. — Он не назвал своего имени, но я давно с ним работаю. Выяснил, что этот человек — из английского ковена магов крови. Он шестнадцать раз приходил ко мне с заказом.
Легостаева даже с кресла приподнялась, когда услышала эти слова. Я же лишь усмехнулся.
По сути, ковен магов крови — единственные люди, у которых за границей могли иметься ко мне претензии. Необоснованные, конечно, с моей точки зрения, но вряд ли джентльменов это волнует. К тому же Моровы давние враги магов крови, мой род прославился как истребитель этого культа. Не удивительно, что возможность ударить по моей репутации выглядела для англичан соблазнительно.
— Опиши, как он выглядит, — потребовал я.
Варвара Константиновна смотрела на происходящее с горящими глазами.
Еще бы! Получить показания о попытке убийства русского дворянина гражданами из других стран — это международный заговор. И карается он уже другими статьями, чем группа инициативных убийц из одной страны.
И кого похвалят за проявленную инициативу? Я в Службе Имперской Безопасности не числюсь, участие Окунева останется тайной. Вот и получится, что награда найдет свою героиню в лице Варвары Константиновны.