Рядовой Сергеев выбил из автомата опустевший магазин и воткнул снаряженный бронебойными патронами. Из руин, оставшихся от вышки, в которую ранее прилетело несколько ракет, выпало четыре новых магазинов — трое бойцов оказались заперты под обломками, и теперь, пока один из них работал снайпером, пара человек набивала магазины.
— Хрена с два мы их удержим, — выдохнул рядовой, высовывая ствол между бетонными блоками.
Три броневика мчались прямиком на пограничный пост. На крыше каждого было установлено по пулемету, который поливал окрестности — неровная почва мешала прицельной стрельбе. Но этот беспокоящий огонь не давал Сергееву высунуться из-за укрытия.
Грохот выстрела снайперской винтовки в общей какофонии оказался незамеченным. Рядовой лишь увидел, как задрался пулемет на одном из броневиков — сидящий под обломками русский стрелок умудрился положить пулю в смотровую щель, за которой и прятался вражеский пулеметчик.
Воздух взвыл, прорезаемый новым снарядом. Польская артиллерия уже отработала куда-то вглубь русской земли, и теперь обстрел, похоже, возобновился. Проклятые пшеки лупили через границу, не встречая особого сопротивления, и где носило авиацию, Сергеев не понимал. Хорошо хоть и у поляков самолетов не было видно.
Рядовой нажал на спусковой крючок, посылая первую пулю в полет. Двигающийся за броневиком поляк вскинул руки и свалился. Но их только за этой машиной было человек восемь. А сколько топает за танками, защищенные их броней?
Свист усилился. Задрав голову, русский боец замер на мгновение, понимая, что в этот раз снаряд летит прямиком в руины вышки. И скрыться уже не получится. Если не сама ракета, так бетонные обломки обязательно прошьют его тело.
Рядовой выдернул из-под рубашки нательный крест и, сжав его в руке, зажмурил глаза, про себя молясь, чтобы хотя бы уйти быстро. Свист оборвался, сменившись оглушительным взрывом, и боец вздрогнул, сжавшись в комок.
Но боль не пришла.
— Спасибо, ребята, дальше я сам.
Оторвавшись от земли, рядовой поднял голову и увидел парня с седыми волосами. Он был одет в неуместный на поле боя классический костюм, правой рукой опирался на трость с набалдашником в виде черепа.
Зрелище было настолько не вписывающимся в обстановку, что боец даже не сразу заметил, что пули перестали свистеть, и над разрушенным пограничным постом воцарилась тишина.
— Ну что же, поиграем, — перехватив трость, заявил седой. — Посмотрим, на что вы способны против Верховного чародея!
Земля вздрогнула, как от взрыва, и рядовой увидел, как в и без того почти растаявший снег врываются черные тени. Словно мертвецы из ужастика, они выкапывались из-под серого наста, пока не вставали на ноги.
Черные, будто покрытые смолой, фигуры не походили на человеческие. Сверкая огнем золотых глаз, источающие черный дым демоны зашипели хором и, упав на четвереньки, бросились вперед — туда, где продолжала наступление польская техника.
— Какого хрена? — раздался потрясенный возглас из-под обломков вышки.
— Да чтоб я знал…
Молодой человек же повернулся в сторону вышки и, сверкая золотыми глазами, усмехнулся.
— Ловкость рук и никакого мошенничества, — произнес он, после чего пошел вперед, на ходу продолжая вращать трость в руке.
Там же. Иван Владимирович Моров.
Созданные мной тени рвались вперед, взметая снежные комья лишь частично материальными конечностями. Печать шестого узла, позволяющая копировать уже созданных слуг, пылала в моей груди, помогая контролировать действия неразумных магических монстров.
Стоило им вырваться за пределы моего динамического щита, наложенного вокруг пограничного поста, как польские пули и гранаты стали попадать в черные полупрозрачные фигуры. Вот только они не причиняли вреда. Не работают пули против заклинаний, только против заклинателей.
Подчиняясь моей воле, тени с устрашающим визгом взвивались в воздух, отталкиваясь задними конечностями, чтобы забраться на технику. Те солдаты, которые следовали за машинами, оказались разорваны в клочья — никакой защиты им командование не дало. Они, конечно, пытались отстреливаться, отбиваться и даже бороться с нематериальным противником… Но неизменно замирали на снегу, залитом польской кровью.
Со скрежетом толстый металл техники вскрывался черными когтями, и люди, собранные внутри, как в консервной банке, с криками ужаса извлекались наружу, чтобы оказаться разобранными на клочки. Серый грязный снег орошался алыми росчерками, в воздух поднимался пар.
Я шел вперед, продолжая контролировать обстановку. А потому легко перехватывал танковые снаряды, которые полетели в мою сторону. Ничего сложного ведь нет в том, чтобы создать воздушный поток, который завернет выстрел в другую сторону. Снаряды пролетали по широкой дуге, чтобы вернуться обратно.
Несколько попаданий, и первый танк взорвался изнутри. А за ним практически тут же рванул следующий — польские снаряды пробили защиту и вскрыли ему отсек с боеприпасами.
Я шел вперед, наблюдая за тем, как тени продолжают наступать. Слушал человеческие крики и спокойно поглощал крохи жизненной эссенции, что отдавали мне простецы. Польское командование послало их на убой, даже не потрудившись предоставить минимальный набор артефактов, и я не видел смысла отказываться от такого подарка.
Лишь в одном месте тени развеялись, столкнувшись с магической защитой довольно высокого уровня. К этому моменту я уже прошел метров триста от пограничного поста и добрался до очередного броневика.
Вот только в отличие от других машин эта сразу же развернулась, чтобы скрыться. А учитывая знаки на бронированном внедорожнике, понять, что внутри сидит командир уже погибшей роты, было несложно.
— Ну-ну, — хмыкнул я, активируя очередную печать.
С затянутого серыми тучами неба, разорвав облака, рухнул огненный болид. Он врезался в крышу броневика, расплескивая содержавшееся в нем жидкое пламя, которое прожгло крепкое бронирование. Сидевшие под броней машины люди долго не мучились — когда на тебя стекает кипящий металл, выжить шансов не так чтобы много.
Машина еще ехала, но уже без экипажа. Наконец, броневик замер, лишенный управления. Продолжая плавиться, автомобиль постепенно таял, как свечной воск. Потеки металла медленно застывали.
Я запустил обнаружение жизни, и только после того, как убедился, что рядом врагов не осталось, отозвал тени. Все противостояние не заняло больше десяти минут, а мой резерв уменьшился всего на пару процентов. Легкий бой для меня, хотя, конечно, имейся у поляков артефакты или хотя бы чародеи, так просто бы не было.
Экономия — враг любой армии.
Если бы польские командиры не пожадничали, перебить больше тридцати единиц техники и около двух сотен людей настолько легко у меня бы не вышло. Я ожидал достойного сопротивления, но на деле…
Полагаю, сами командиры о своей защите не забыли. Что ж, и это мы проверим, а пока что придется вернуться и оказать помощь выжившим. Сами они из тех руин не вылезут.
Стоило мне закончить с разбрасыванием обломков, на горизонте показалось подкрепление. Пара грузовиков, обтянутых тентом, везли бойцов, которые требовались здесь примерно час назад.
— Иван Владимирович, — поприветствовал меня капитан, выскочивший из первой машины, — спасибо за помощь. Дальше мы сами справимся.
— Рассчитываю на вас, — кивнул я. — Вам должны были передать места дислокации противника. В частности, меня интересует, где находится их непосредственное командование.
Военный вытащил планшет из нагрудного кармана и продемонстрировал мне карту. На нашем участке границы были помечены вражеские батареи, скопления живой силы, нашлась даже пара тренировочных лагерей — но уже совсем далеко, на самой границе карты.