— Договорились, — произнес я, прежде чем положить трубку.
Из куска мундира гетмана я телекинезом соорудил мешок, в который по моему жесту закатилась отсеченная голова. Я поднял свою ношу уже собственной рукой и двинулся в сторону назначенного места встречи.
Мои дела в Польше еще не закончились. И Василий Владимирович мне в них поможет.
Глава 22
Московский особняк дворянского рода Герасимовых.
— Отец, это правда? — набравшись смелости, спросила Мирослава Анатольевна.
Глава рода Герасимовых поднял бровь, продолжая есть.
— Что именно, родная моя? — уточнил он.
— В академии отменены занятия Ивана Владимировича, — пояснила девушка. — Екатерина Вячеславовна сказала, он в Польше.
Анатолий Никодимович вытер рот салфеткой, задумчиво разглядывая дочь.
В ее глазах застыла тревога. И несмотря на то, что сама по себе эта реакция была достаточно негативной, однако сам факт того, что Мирослава переживает за Морова, главу рода Герасимовых обрадовал. Может быть, все не так уж и безнадежно?
Он прекрасно знал, как после открытия академии практически тут же отступились Большаковы. А уж Кристину Гордеевну едва не сватали Ивану Владимировичу всем высшим светом.
Мирослава же ни в какую не желала сближаться с Моровым. Да, они встретились разок, и то для этого пришлось на дочь давить да требовать с самого Ивана Владимировича возврат долга за услугу. Да, Мирослава относилась к молодому главе рода Моровых тепло, но исключительно как к другу.
Слуги все слышат, и о разговорах с подружками, которые у Мирославы Анатольевны все же имелись, главе рода докладывали. Стенографировали диалоги и передавали отцу. Как иначе контролировать свою бедовую дочурку?
— А почему тебя это так волнует? — спросил Анатолий Никодимович. — Тебе же вроде не было до него никакого дела.
Мирослава Анатольевна тут же вскинулась, отбросив приборы.
— Он мой друг! Я за него волнуюсь! — решительно заявила девушка.
— Друг, значит, — усмехнулся Анатолий Никодимович, прежде чем сделать глоток томатного сока из высокого бокала. — Да будет тебе известно, что Иван Владимирович попал под обстрел польской артиллерии.
— Что⁈ — воскликнула девушка, закрыв рот ладошками.
Отец взглянул на нее чуть пристальнее и вновь усмехнулся.
— Сейчас идет совместная операция нашей армии и некоторых дворянских родов, — сообщил Анатолий Никодимович. — Моров и Окунев зачищают вражескую территорию, отвлекая внимание польской армии. А в это время Солнцевы и Панфиловы снабжают артефактами развернутые уже в самой Польше базы нашей армии. Мы, конечно, тоже не лыком шиты. Государь приказал выбить врага, и мы выбиваем.
И не безрезультатно, нужно заметить. Исходя из того, что доносили сторонники, в результате компании самому Анатолию Никодимовичу светили не только награды за успешную операцию, но и кресло начальника генерального штаба Российской Империи.
Именно его усилиями группировка войск получила подкрепление и снабжение по высшему разряду вовремя. Да, не везде успели, но даже вмешательство такого чародея, как Моров, всего лишь исправило эпизод. В целом оборона была выстроена образцовая. И в первые же сутки войска Российской Империи перешли в контрнаступление, перемалывая соединения врага уже на его территории.
— А что до Морова — он исполняет свой долг дворянина, — продолжил Анатолий Никодимович. — Вместе с Солнцевым они привезли гуманитарную помощь на несколько десятков миллионов рублей. И попали под обстрел. Польские коллаборационисты сговорились с Германией, хотели устроить провокацию, чтобы втянуть Российскую Империю в войну. Но они явно не рассчитывали нарваться на Морова. Окунев уже потом присоединился, а так-то Иван Владимирович к тому моменту одной только техники пережег на пару батальонов. Про людей и не говорю, там счет давно идет на тысячи.
Мирослава Анатольевна слушала отца, не выходя из состояния шока. И если в начале речи главы рода она была напугана, то озвученные цифры просто вводили ее в ступор.
Нельзя расти в семье потомственных военных и не знать, что такое война. Она видела ряды гробов, которые отправлялись домой. Видела калек, которые возвращались с фронта. Видела лица матерей, хоронящих всю семью — от отцов до сыновей.
Но человек, способный в одиночку уничтожать людей тысячами? Поверить в подобное было сложно. Даже в битвах чародеев не было столько жертв, хотя и считалось, что магия способна на многое. Но тысячи⁈
Мирослава Анатольевна не испугалась этой новой черты Морова. Она испугалась за него.
Потому что нельзя убивать людей без вреда для самого себя. Скольких она знала лично, кто прошел через страшное горнило войны, пережил сотни смертей. Все ломались. Никого не щадила война. Тот же Окунев — он ведь безумен. Но его личное кладбище даже близко не сравнится с тем, что вынужден делать Иван Владимирович…
Каким он вернется из Польши, собственноручно уничтожив такое количество людей?
— Мне нужно его увидеть, — приняла решение Мирослава Анатольевна, поднимаясь из-за стола. — Я должна ему помочь!..
Анатолий Никодимович улыбнулся.
— Похвальное стремление, доченька, — кивнул глава рода Герасимовых. — Вот только там ты для него станешь обузой. Хочешь увидеться с Иваном Владимировичем? Дождись его возвращения. И потом уже помогай.
— Но, папа!..
— Мира, — строго произнес Анатолий Никодимович, взглянув на дочь с укором. — Сколько раз твоя мать провожала меня в самое пекло? Сколько раз она пыталась влезать в мужские дела?
Дочь потупила взгляд.
— Ни одного.
— А она переживала ничуть не меньше твоего, — продолжил Герасимов. — Думаешь, легко вот так взять и уйти, оставить детей, покинуть дом? Это почти невозможно! И как ты сама видишь, немногие дворяне готовы служить на воинском посту. Они слишком многое могут потерять. Но мужчины берут в руки оружие и следуют своему долгу. Так было всегда, и так всегда будет.
Мирослава Анатольевна опустила голову. Она все это прекрасно знала и понимала, что отец был прав. Но у него была мама, были дети. А кто есть у Ивана Владимировича? Любовница?
Кто подставит ему плечо, кто будет ждать дома, пока он рискует своей головой?
Герасимовым всегда было куда вернуться, было к кому вернуться. И они помнили о том, ради чего все это делают. Иллюзий Мирослава Анатольевна не строила — на руках всех ее родных мужчин столько крови, сколько ей в жизни не увидеть. Но такова их служба, таков их долг.
Им всегда было ради кого сражаться, ради кого рисковать. И ради кого остановиться в самый трудный момент, чтобы дождаться помощи или отступить. А ради кого сможет остановиться Иван Владимирович?
Он превосходный чародей, превосходный преподаватель. И он легко пойдет на смерть, зная, что никто из его детей не останется сиротой. Ведь этих детей нет.
— Обещай, папа, — произнесла девушка, поднимая голову и глядя в глаза отца.
— Что тебе пообещать? — спросил глава рода Герасимовых.
— Обещай, что когда он вернется, я об этом узнаю от тебя, а не от своего директора.
Анатолий Никодимович склонил голову.
— Обещаю, дочка.
Польша, временный штаб гетмана Вышноватого. Иван Владимирович Моров.
Василий Владимирович закинул ноги на стол, на котором лежала карта приграничных районов Российской Империи с обозначением пунктов временного размещения беженцев.
В руке мой двоюродный дядя держал бокал с вином, обнаруженном здесь же. Второй рукой Окунев копался в трофейном телефоне.
— Не нравится мне их операционная система, — заявил он, не отрывая взгляда от экрана. — Все не как у людей.
Я в это время на отдельном столе уложил последнюю голову. Вместе с Вышноватым сейчас здесь собралось больше четырнадцати частей тел. И это без учета одаренной охраны — только командование.