Мои мысли мечутся, когда я думаю о испытание и о новых инструментах, которые теперь у меня в заднем кармане, когда я нахожусь на знакомой территории. Я точно знаю, куда мне нужно идти. Еще до того, как мысль полностью сформировалась, я уже иду к бару Джерри.
Есть много знаменитостей, которые обязаны своей славой Богам. Что — то вроде элиты. Есть ощущение избранности, присущее певцам и актерам нашего времени. Как только я прочитала подсказку к испытанию, я поняла, кого они имели в виду. Отис Кармайн.
Отис Кармайн — одна из величайших рок — звезд, которые когда — либо существовали. Я хотела бы разозлиться на него за то, что сияющий взгляд Богов благословил его карьеру, но на самом деле его очень трудно не любить. Отчасти потому, что он чрезвычайно талантлив. Я не собираюсь восторгаться им, но его музыка невероятна. Он пишет все свои песни сам и может Играть практически на любом инструменте. И это еще не учитывая его голос.
Я также знаю, что Отис Кармайн не большой поклонник Богов, несмотря на все, что они для него сделали. Он несколько раз попадал в неприятности из — за нелестных замечаний о Богах в ток — шоу или во время своих концертов. Другая причина, по которой он мне нравится, заключается в том, что несмотря на то, что он заполняет эти огромные залы и устраивает аншлаговые шоу для элиты, он также захаживает в сомнительные бары. Он известен тем, что дает импровизированные концерты в углу какого — нибудь захудалого бара в низко надвинутой на лоб шляпе, как будто это не позволит людям узнать его.
Как будто он так сильно любит музыку, что вынужден играть, но он ненавидит фанфары и не хочет, чтобы кто — нибудь знал, что это он. С таким уникальным голосом, как у него, мало что можно скрыть. Как только он начинает петь, люди узнают. Слухи разносятся по окрестностям, и внезапно бар переполняется людьми, которые пришли посмотреть на супер звезду.
Причина, по которой я это знаю, заключается в том, что однажды вечером он зашел к Джерри и сыграл. Я не знаю, знал ли Джерри, кто он такой, или Отис убедил его позволить ему сыграть сет, но это было чертовски круто.
Странно снова оказаться в Чикаго. Город такой же, как всегда. Ничего не изменилось. Люди суетятся вокруг, занимаясь своими делами, просто пытаясь прожить день. Жрецы слоняются на углах улиц или в дверных проемах, закутанные в свои длинные красные мантии. Они наблюдают и ждут, выискивая любое действие, которое они сочтут преступлением. Готовясь назначить наказание. Трудно удержаться, чтобы не подойти к ним и не врезать кулаком по их лицам. Но я на задании, поэтому не обращаю на них внимания.
Меня не было всего несколько недель, но почему — то кажется, что дольше. Есть ощущение, что город продолжал жить, двигаться и дышать без меня. И это оставляет меня с чувством одиночества. Как будто никого на самом деле не волнует, что меня здесь не было.
Разве что, не Джерри, потому что ему нужен кто — то, кто возьмет мою смену в баре, но это все. Я никого не оставила, даже кота. Впервые за долгое время меня это беспокоит. Если бы я умерла на Играх, кто — нибудь оплакивал бы меня? Может, лучше, что я никого не оставлю после себя? Разве лучше, что нет никого, кто почувствовал бы боль потери так, как я почувствовала, когда был убит мой отец? Боль от того, что я никогда не знала свою мать, потому что она умерла во время Игр.
На самом деле, это слишком чертовски угнетает, чтобы думать об этом.
Бар Джерри открыт, несмотря на середину дня. Аромат несвежего пива и пота ударяет мне в нос, когда я толкаю липкую деревянную дверь. В баре есть несколько человек, но «Дыра» заполняется только ближе к вечеру. Джерри стоит за стойкой, вытирая вечно обшарпанную стойку грязной тряпкой.
— Знаешь, если ты действительно хочешь убраться, не стоит пользоваться грязной тряпкой, — говорю я, запрыгивая на табурет перед баром.
Голова Джерри вскидывается, и его рот открывается от удивления. — Ну, черт возьми, Котенок. Я был уверен, что видел тебя тогда в последний раз.
В уголках моих губ появляется усмешка. — Спасибо за вотум доверия к моим способностям выжить, Джерри. Приятно, когда тебя не переоценивают.
Джерри фыркает, перебрасывая грязную тряпку через плечо. — О, я знаю, ты как таракан, Котенок. Ничто тебя не остановит. Я просто подумал, что ты сюда больше не вернешься. Дальше — больше и лучше, верно?