Я замечаю, что Грир направляется в мою сторону. На ней темные солнцезащитные очки, которые скрывают ее глаза, но я все равно чувствую на себе ее взгляд. Где она их взяла? Мой шкаф был забит, но это были самые необходимые вещи. Этим утром я прихватила пару джинсовых шорт и простую серую майку. На Грир больше тактического снаряжения, но оно выглядит лучше, чем то, что есть в комплексе.
Никто из нас не произносит ни слова, когда она устраивается рядом со мной. Мы вдвоем смотрим на одну из платформ, которая, похоже, вот — вот развалится. Строители изо всех сил пытаются починить провисшую середину, пока Билли кричит на них.
— Тебя действительно подобрали стражники во время зачистки улиц? — Грир спрашивает ни с того ни с сего.
Я медленно поворачиваюсь и смотрю на нее, удивленно приподнимая бровь. Грир, похоже, не из тех, кто лезет не в свое дело. На самом деле, я не думаю, что она хочет что — то знать о ком — либо. Я уважаю то, как она вела игру до сих пор, и она кажется порядочным человеком. Но собираемся ли мы сейчас вести светскую беседу и стать друзьями?
— Да. — Я не уверена, какую игру она здесь ведет.
Грир хмыкает в ответ, как будто это все, чего она от меня ожидала. Она долго смотрит на меня, прежде чем переключить свое внимание на сад.
— Моя мама профессор, — говорит Грир, как будто я задала вопрос.
Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на нее, но ее взгляд направлен во двор.
— По иронии судьбы, мифологий и древнегреческих знаний. Мой отец — малоизвестный полубог — воин, который настоял, чтобы я прошла подготовку для получения чести участвовать в Играх. — В ее голосе сквозит горечь, и это удивительно звучит в устах Грир.
Я не очень хорошо ее знаю, но кажется, что ей насрать на остальной мир. На самом деле таких людей не существует, не так ли? Всем нам что — то не безразлично. Голова Грир запрокидывается, и она смотрит на летающие над головой дроны, наблюдая, как они удаляются от нас все дальше.
— Моя мама рассказывала мне истории, когда я росла. Она чувствовала, что важно знать нашу историю и то, что Боги сделали для людей. И то, что они сделали с нами. Знаешь, какая история всегда была моей любимой? — Грир поднимает солнцезащитные очки на лоб, ее серо — голубые глаза проницательные и оценивающие.
Я пожимаю плечами, потому что понятия не имею. Мы все изучали истории о Богах в школе. Хорошие и плохие. В глазах Богов ужасные вещи, которые они сотворили с человечеством, просто доказывают, насколько они могущественны. Они не считают свои действия предосудительными.
— Ты знаешь, как Боги были погружены в сон? — Голос Грир едва громче шепота, но я все еще осматриваюсь по сторонам, устремляя взгляд к небу.
Насколько я могу судить, мы одни, но ее слова опасны. Энергия гудит под моей кожей, плечи зудят, крылья жаждут освобождения. Грир переходит опасную черту. Из — за ее слов нас могут убить.
— Ты знаешь, что Боги ведут себя так, будто они непобедимы и что нет ничего могущественнее их. Но до Олимпийцев были и другие. Это то, чему Боги не позволяют учить в школах, но моя мама рассказывала мне эти истории. Это сказки на ночь, которые «Подполье» рассказывает своим детям, чтобы дать им надежду на то, что, может быть, однажды нам не придется жить под каблуком у существ, которые считают нас одноразовыми и никчемными.
Я смотрю на нее, ожидая, когда в крышку гроба забьют последний гвоздь. Грир увидела мои крылья в том переулке. Она еще ничего не сказала о них, по крайней мере, не мне. Расскажет ли она кому — нибудь еще? Скажет ли она Богам то запретное слово, из — за которого меня могут убить?
— В последний раз Фурии усыпили богов. Моя мама всегда говорила мне, что они тоже уснули, но, похоже, она не совсем правильно поняла эту часть истории.
— Кстати, о Фуриях, даже произнесение этого слова может привести к твоей смерти. Во что ты играешь? — Я шиплю на нее, понизив голос.
Грир поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза, ее голова опущена, а челюсти плотно сжаты. — Иногда, приходится делать большие шаги, чтобы ускорить перемены.
— И какого рода перемен ты хочешь, Грир?
Грир сглатывает, и я впервые замечаю в ней какую — то неуверенность. Она снова осматривает двор, убеждаясь, что мы действительно одни. — Я думаю, что некоторым Богам пора снова лечь спать.
ГЛАВА 42
Я
ненавижу все в этом параде. Здесь чертовски жарко. Эстелла нарядила меня в какую — то очередную фигню о принцессе — воительнице. На мне металлический корсет поверх кожаного, который натирает мне кожу, и юбка — гладиатор, состоящая в основном из тонких полосок шипованной кожи. Это выглядит невероятно, но все части моего тела принимают новую форму, и я таю под солнцем. По крайней мере, она убрала волосы с моей шеи. Они собраны в высокий, заплетенный в косичку хвост, который свисает толстым канатом и врезается мне между лопаток. Я продолжаю переворачивать его с одной стороны на другую, потому что концы колют и щекочут кожу, вызывая желание чесаться до крови.