— Мне надоело слушать, как он несет чушь, поэтому я заставила его заткнуться. — Я пожимаю плечами и запихиваю в рот половину чесночного хлеба. Все за нашим столом смотрят, и хотя мы говорим тихо, нет никакой гарантии, что Тайсон, Джейд и Шафран не подслушивают за своим столом.
— Значит, он не задел больное место и не пустил в ход свои когти?
— Грир. Дай леди спокойно отведать заслуженное угощение, — говорит Нико, теперь явно на моей стороне.
Грир почесывает лицо средним пальцем, а затем наклоняется ко мне поближе. У нее веснушки на носу и щеках, и я не могу сопоставить это с жестким отношением, которое исходит от нее. — Хотела бы я посмотреть, как ты уложишь эту задницу. Он заслуживает того, чтобы ему набили морду до неузнаваемости.
Я не хочу, чтобы этот образ возникал у меня в голове, когда я ем спагетти, но я не позволяю этому помешать мне есть. Слишком много лет без достаточного количества еды научили меня ценить полную тарелку, когда я могу до нее дотянуться.
Когда я наедаюсь настолько, что едва могу двигаться, я встаю со своего места и собираю тарелки. Мягкий аромат кожи и мускуса обдает меня, и моя кожа покрывается мурашками. Мне не нужно оглядываться, чтобы знать, что Атлас рядом. Он ставит свою тарелку и стакан на поднос для посуды, при этом перегибаясь через меня.
— Тебе лучше укрепить свои стены, маленькая птичка. Престон нашел слабое место, и он попытается извлечь выгоду из этого, как только сможет, — говорит Атлас, его низкий голос проникает мне под кожу. Он что, только что дал мне прозвище? Или это было оскорбление? Возможно, мне показалось, но это прозвучало скорее как ласка, чем оскорбление.
Я поворачиваю голову, у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, насколько близко наши лица. Дыхание Атласа касается моей щеки, и сердце колотится в груди. Он слишком близко. Его тело излучает тепло, и меня тянет к нему, хочется прикоснуться к пламени.
— Только Престон? Или ты тоже делаешь заметки? Анализируешь конкурентов и определяешь, как нас всех уничтожить?
Вблизи меняющийся цвет глаз Атласа завораживает. Они серовато — зеленые с золотым ободком вокруг зрачка. Зрачки, которые немного расширяются, когда я наклоняюсь еще немного.
— Это то, что сделал бы любой в этой Игре, — хмыкает Атлас, низко и глубоко, но его ответ не дает мне понять, так ли он поступает.
— Итак, выживает сильнейший? Независимо от того, что это значит для твоей человечности? — Моя голова откинута назад, чтобы я могла смотреть ему в глаза, обнажая шею. Это кажется безрассудным, как будто Атлас — хищник. Показать ему горло может быть знаком подчинения, а может и вызовом. Подойди ко мне и посмотри, что может произойти.
— Кто сказал, что во мне осталась хоть капля человечности? — Каждый раз, когда Атлас дышит, его грудь касается моего плеча. Он держит меня взаперти, его тело заключает меня в клетку. Я могла бы сбежать, если бы захотела. Мне следовало бы захотеть, но я не хочу.
— Боги, Атлас, как ты можешь стоять так близко к мусору? — Джейд протискивается между мной и Атласом, ее лицо искажается от отвращения. Сразу становится ясно, что она говорит не о подносе с грязными тарелками.
Она даже не пришла сюда, чтобы бросить грязную посуду. Нет, все ее грязное дерьмо все еще на столе, чтобы кто — нибудь другой убрал приборы за ней.
Атлас ничего не говорит. Ни чтобы присоединиться к насмешкам Джейд, ни чтобы сказать ей, чтобы она отвалила. Что, по моему мнению, равносильно тому, что смеяться вместе с этой сукой. Я обхожу Атласа без лишних слов и направляюсь в свою комнату.
ГЛАВА 12
Д
ни недосыпания и усталости наконец настигают меня, и после ужина я проваливаюсь в глубокий сон. Скорее всего, есть какое — нибудь место, где можно посмотреть телевизор без депрессивных новостей, или, может быть, даже библиотека, но я так устала, что рухнула в постель, как только придвинула свой стол обратно к двери.
Меня разбудил скрежещущий звук дерева, скребущего по полу. Я дезориентирована, так как спала так крепко, что мне требуется секунда, чтобы вспомнить, где я нахожусь и почему я должна волноваться.
Эти секунды дорого мне обошлись.
Я едва успеваю откинуть простыню, как меня стаскивают с кровати. Моя голова с треском ударяется о цементный пол, и зрение затуманивается. Нет! Сейчас не время вырубаться. В комнате темно, но дверь в коридор все еще приоткрыта. Проникает едва заметный намек на свет. Мне достаточно видно четырех человек в моей комнате.
На меня навалилось массивное тело, прижимая к полу. Тайсон, гигант, который выбил дерьмо из Ченса, держит мои руки опущенными, его колено упирается мне в живот и не дает дышать. Но мои ноги свободны, как и моя голова. Я выгибаюсь и врезаюсь лбом в нос Тайсона.