— В этом действительно нет необходимости. — Я вздыхаю, наблюдая, как его ловкие пальцы перебирают содержимое коробки. У него длинные пальцы в шрамах, как будто он участвовал во многих битвах в которых его снова и снова ранили.
Единственным ответом Атласа является еще одно уклончивое хмыканье. Я оставляю попытки убедить его оставить меня в покое. Есть небольшой шанс, что я не хочу, чтобы он уходил. Находиться с ним так близко странно успокаивает. Не то чтобы я чувствовала себя расслабленной рядом с Атласом. Совсем наоборот. Он заряжает мою кожу, как будто все мои клетки наполнены энергией. В Атласе есть что — то такое, что вызывает у меня тревогу, но в то же время притягивает к нему. Чувство связи и родственной натуры. Наверное, я просто слишком сильно ударилась головой.
Атлас разворачивает антисептическую салфетку и переводит взгляд на мое лицо. Его глаза прищурены, рот сжат в сосредоточенную линию, когда он нежно проводит салфеткой по моим щекам и лбу, стирая остатки слюны Джейд. Он подносит вторую салфетку и сосредотачивается на порезе у меня на лице. Я знаю, что он не жестокий, по крайней мере, он не так себя ведет, но мягкость его прикосновений меня просто поражает. Я не ожидаю той нежности, с которой он относится ко мне, и мне стыдно чувствовать, как слезы наворачиваются на мои глаза.
Черт возьми, нет. Я не плакала с тех пор, как умер мой отец. Я не собираюсь начинать рыдать из — за того, что кто — то ведет себя со мной немного мило. Я закрываю глаза и делаю вдох, но только для того, чтобы меня пронзила боль в ребрах.
— Шафран сделала это сама?
Я открываю глаза и обнаруживаю Атласа пугающе близко. Его взгляд скользит по мне, но затем он возвращается к протиранию моего лица. Помимо пореза, там, вероятно, есть немного крови Тайсона. С привычной легкостью Атлас наносит мазь на рану, а затем накладывает сверху несколько повязок — бабочек.
— Все не так плохо, как я думал. — Атлас хмурится, изучая мое лицо. Я должна была попытаться избежать этого, но остальные видели, как сильно они меня избили. Завтра они поймут, что что — то не так.
— Я же сказала тебе, что я в порядке, — ворчу я, когда он толкает меня в бок. Нарочно, блядь.
— Да. Ты выглядишь в полном порядке. Если встанешь, я могу перевязать тебе ребра.
Атлас отрывается от пола, поднося свой член, обтянутый пижамными штанами, прямо к моему лицу. Убейте меня сейчас. Я не должна быть готова стянуть эти чертовы штаны и выпустить на волю его явно чудовищный член, но мне трудно думать о чем — то другом.
Трудно. Ха.
Каким — то образом я держу себя в руках.
— Ты можешь сделать шаг назад? — Я не могу поднять подбородок, чтобы посмотреть на него, потому что все еще болит, но, клянусь, я слышу смешок. Атлас подчиняется и отступает назад.
— Еще один, — говорю я, и он делает еще один шаг назад. — Продолжай, пока не вернешься в свою комнату.
Я закрываю аптечку и ставлю ее на пол, намереваясь свернуться калачиком в наименее болезненной позе и остаток ночи тупо смотреть в стену. Потому что я ни за что не смогу снова заснуть.
— Не будь такой чертовски упрямой. Встань и дай мне перевязать тебе ребра.
Решив, что борьба не стоит той крошечной доли энергии, которая у меня осталась, я встаю, стиснув зубы. Атлас снова оказывается рядом со мной, его рука обхватывает мой локоть и помогает подняться.
— Что это за джентльменский спектакль?
— Кто сказал, что это спектакль? Сними футболку. — Он все так же невозмутим, но в его глазах появился новый огонек, которого я раньше не замечала.
Я фыркаю и тут же жалею об этом. Я медленно снимаю футболку, радуясь, что надела в постель спортивный бюстгальтер. Это место совершенно незнакомое, поэтому я хотела дополнительный слой защиты. Проходит целых две секунды, пока я мучительно задираю футболку, прежде чем Атлас раздраженно ворчит и хватает за подол. Его мышцы напрягаются, а затем одним быстрым движением он разрывает ткань прямо посередине. Выдох срывается с моих губ, и боль в теле отдается прямо между бедер. Срань господня. Мое дыхание затруднено, и я действительно надеюсь, что он думает, что это из — за моих травм.
— Я подумал, что поднимать руки будет слишком больно. — Атлас почти не отрывает взгляда от моего лица, но я не пропускаю, когда он опускается к моей груди и животу. Он облизывает губы, а затем мягко отводит одну руку, затем другую, с терпеливой заботой направляя мое тело. Это более интимно, чем я могла себе представить. У меня и раньше были парни, но никогда ничего серьезного. Я даже не разрешала им заходить ко мне домой. Обычно это делается на скорую руку в удобном месте, и редко это включает в себя раздевание.