— Даже не притворяйся, что тебе это не нравится. Я видела, как ты разглядывала свою задницу в этих штанах, по крайней мере, раз пять. — Эстелла хихикает, взбивая мне волосы. Как будто им нужно стать еще пышнее.
— Прекрасно, ты невероятна. Это делает тебя счастливой?
Несмотря на то, что Эстелла вырвала все волосы на моем теле и командовала мной последние два часа, это было весело. Веселее, чем у меня было за все время, сколько я себя помню. Она может работать на Игры и богов, но она кажется порядочным человеком. Это не значит, что мы станем лучшими друзьями, но я буду наслаждаться тем небольшим отрезком времени, когда у меня была возможность отключить свой мозг и перестать думать об Играх.
— Давай просто снимем это. — Эстелла протягивает руку, чтобы снять с меня ожерелье. — Я так быстро отхожу с ее пути, что она приоткрывает рот от удивления.
— Это остается. — Я сохраняю ровный тон, но с этим не поспоришь. Меня не волнует, если это портит эстетику наряда. Я не собираюсь его снимать.
Что — то промелькнуло в глазах Эстеллы, но исчезло так быстро, что у меня нет времени интерпретировать этот взгляд. Я высосала из комнаты все веселье.
Стук в дверь снимает напряжение. Нервный ассистент в очках в темной оправе просовывает голову прежде, чем заканчивает стучать, не дожидаясь приглашения войти.
— Вам пора идти, мисс Торрес.
Эстелла шлепает меня по заднице, когда я прохожу мимо нее, и я поднимаю бровь. Она одаривает меня лукавой усмешкой. — Не позволяй им добраться до тебя, Рен.
Нервный ассистент ждет меня за дверью, подпрыгивая на носках. — Следуйте за мной, пожалуйста.
Он ведет меня через тренировочный зал, который пуст. Интересно, проходили ли у кого — нибудь интервью и где я нахожусь в очереди. Мы идем, пока не возвращаемся в модную часть дома. Роскошный декор и расписанные вручную фрески на стенах заставляют меня чувствовать себя так, словно я играю в переодевание.
— Вот и вы. Мисс Хинсон ждет вас внутри. — Мужчина открывает мне дверь и закрывает ее за мной, как только я переступаю порог комнаты.
Первоначальное назначение помещения, скорее всего, гостиная или какое — то другое причудливое название, которое они дают такой комнате. Там есть зеленый бархатный диван напротив камина и большой, богато украшенный письменный стол, который занимает значительную часть интерьера у дальней стены. Перед диваном находится целая съемочная установка с тремя отдельными камерами на штативах, ярким светом, микрофонами и кучей других предметов, о которых я понятия не имею, для чего они предназначены. Мы бы не хотели пропустить реакцию при съемке с неправильного ракурса.
Мисс Хинсон, облокотившись бедром на стол, наносит красную помаду с помощью маленькой пудреницы. Я сразу узнаю ее. Она одна из комментаторов, которые обсуждали Игры в баре Джерри. Ее платиново — светлые волосы идеально гладкой пеленой ниспадают на плечи. Из — за этого мои уложенные волосы выглядят еще более безумно.
Ассистент в очках в темной оправе поспешно возвращается в комнату с чашкой кофе и тарелкой, полной выпечки. Мисс Хинсон с отвращением смотрит на тарелку, но берет кофе и делает глоток. Она смотрит на меня поверх своей изящной чашки, оценивая каждый дюйм сумасшедшего наряда, в который меня нарядила Эстелла.
Никто из нас не двигается. Она ждет, пока я представлюсь? Я должна ждать, пока она закончит свой кофе — брейк? Никто не дает мне никакой информации для продолжения, поэтому я просто стою в дверях и смотрю на нее.
— Рен Торрес, верно? — Она наклоняет голову, поджимая губы.
— Это я.
Женщина ставит чашку, фарфор звякает, когда она встает. Она разглаживает руками обтягивающую юбку — карандаш и поправляет кремовую блузку. Ее одежда выглядит дорогой, а макияж густым, но идеально нанесенным.
Ее улыбка не касается глаз, когда она указывает на диван. — Пойдем, давай присядем и немного поболтаем.
Поскольку у меня нет особого выбора, я обхожу диван и сажусь, откинувшись на спинку, чтобы не расстегнуть пуговицу на брюках. Другой парень входит в комнату и направляется прямо к камере, возясь с ней и некоторыми лампами, пока мисс Хинсон присаживается на край дивана. Я осознаю тот факт, что выгляжу сутуловатой, а она выглядит собраной.
— Бернард, давай начнем, — рявкает она оператору.
— Как скажешь, Люсинда.
Оператор поднимает руку, а затем делает жест, который, как я понимаю, означает, что камера включена. Улыбка на лице Люсинды превращается в ослепительную демонстрацию ровных белых зубов. Она наклоняется ко мне и скромно складывает руки на коленях.