— Мисс Торрес, для вас это должно быть абсолютно захватывающим опытом. Быть избранным из миллионов, стать одним из двенадцати чемпионов, которые воздают честь богам. Как вы справляетесь с внезапно свалившейся ответственностью?
Хотела бы я сказать все, что всплывает у меня в голове. Какой в этом смысл? Мне не нужно рисовать на спине мишень побольше. За мной уже охотится половина других чемпионов. Есть шанс, что я могу умереть на Играх, но если боги узнают, кто я такая, они определенно попытаются убить меня. По крайней мере, если я погибну в одном из испытаний, то это будет из — за моей собственной неудачи.
Я тщательно подбираю слова. — Я бы сказала, что моя повседневная жизнь научила меня полагаться на себя. Я не считаю, что Игры чем — то отличаются.
Ноздри Люсинды чуть заметно раздуваются. — Да. У вас такая трагическая история, не так ли? — В ее глазах появляется блеск, когда она улыбается мне. Я должна была догадаться. Я открылась для этого вопроса.
— Моя история вполне соответствует историям большинства людей. Не так уж много людей избежали трагедии за эти годы.
Пальцы Люсинды сгибаются там, где она сцепляет их на коленях. Ее раздражение растет с каждым вопросом, на который я не могу ответить.
— О да, но у большинства людей не было родителей, которые также были бы чемпионами Олимпийских Игр.
Я знала, что это произойдет. Престон каким — то образом уже получил эту информацию. Есть большая вероятность, что большинство здешних чемпионов тренируют на стороне. У меня нет никого со стороны, кроме Джерри. И лучшее, чем Джерри мог бы помочь мне в Играх, — это подсказать, кто из чемпионов с наибольшей вероятностью одержит победу.
— Наверное, — отвечаю я, пожимая плечами.
Ресницы Люсинды быстро хлопают, и по ее шее ползет румянец. Она совсем мной не довольна.
— Должно быть, это была тяжелая потеря для вас и вашего отца. Вам было всего два года, когда ваша мать получила привилегию участвовать в Играх. Но такая ужасная смерть. Быть буквально разорванной на части.
Привилегия. К черту эту шумиху. Я пытаюсь сделать глубокий вдох, но кожаный корсет на столько тугой что не даем мне этого сделать. Вместо этого я сосредотачиваю свое внимание на красной помаде Люсинды. Это всего лишь крошечный кусочек, размазанный по ее верхней губе. В этом недостатке есть что — то заземляющее, что охлаждает гнев внутри меня, позволяя мне снова взять себя в руки.
Люсинда перестала тактично копаться в моем прошлом и перешла к попыткам вскрыть мне живот. Что ж, если она ищет слез, то это не тот случай. Она выжидающе смотрит на меня, а я смотрю на нее в ответ, не говоря ни слова. Не то чтобы она задавала мне вопросы.
— А еще есть ваш бедный дорогой отец. Которого убили, когда вам было шестнадцать. И теперь вы совсем одна.
Господи, это жестоко. Если бы мы вернулись в бар Джерри, я бы ткнула ее локтем в лицо и ухмыльнулась, глядя, как кровь заливает всю ее модную блузку. Но жрецы наблюдают. Весь мир наблюдает. Поэтому я сижу в тишине, ожидая, когда она вонзит следующий кинжал. Я позволила Престону спровоцировать меня на реакцию, и это не должно повториться.
Когда я ничего не говорю в ответ, в глазах Люсинды появляются морщинки, а ее улыбка больше похожа на хмурый взгляд. — Но это все старые новости, не так ли? Давайте поговорим о вас. У нас появилась первая статистика, и люди так рады познакомиться с нашими новыми чемпионами. Вы будете сражаться под знаменем Ареса. Вас беспокоит, что бог войны может счесть вас недостойной?
Мне наплевать, считают ли меня боги достойной или же нет. — Нет.
— Недавнее видео показало, как вы нокаутировали одного из чемпионов, который всю свою жизнь готовился к этим Играм. Вы темная лошадка, за которой нам следует присматривать? — Люсинда наклоняется вперед, ее ноздри раздуваются, как будто она гонится за раненым кроликом.
— Я просто никто из маленького неблагополучного района Чикаго.
— Не будьте такой скромной, мисс Торрес. Вы проходили какую — нибудь боевую подготовку? Вы тайно готовились к этим Играм все эти годы после смерти вашей матери? Вы хотите восстановить справедливость и победить в ее честь?
— Не особо. — Мой голос спокоен, но внутри снова разгорается огонь.
Справедливость — вот что подпитывает мою Фурию. Исправлять ошибки мира — это то, для чего я была создана, даже если я делаю это лишь по — своему, как Темная рука. Хочу ли я отомстить богам и всем тем, кто втянул мою мать в Игры, черт возьми, да. Но я не планирую победу в этих Играх.
Люсинда поворачивается к камере, снова натягивая на лицо фальшивую улыбку. — Ну, вот и все, ребята, Рен Торрес. Чемпионка Ареса и довольно разговорчивая девушка. — Она подмигивает в камеру, а затем мигающий красный огонек гаснет. Она раздраженно встает с дивана и поворачивается ко мне с огнем в глазах. — Ты не могла сказать еще пару слов?