Я никогда не видела у него такого выражения лица. В основном он хмурится или смотрит мертвыми глазами, лишенными всяких эмоций. Или, по крайней мере, у него такой вид, будто он изучает вас, как будто, если он посмотрит достаточно пристально, то сможет прочитать ваши мысли.
Глаза Эйлы пожирают его, ее язык высовывается, чтобы облизать нижнюю губу, как будто он посыпал ее сахаром. — Это я. Кто спрашивает?
— Он еще один чемпион, — выпаливаю я, прежде чем Атлас успевает придать этому романтический, поэтический или еще какой — нибудь дерьмовый оттенок.
— Еще один. — Блестящие губы Эйлы приоткрываются, и она вторгается в личное пространство Атласа.
— Самый лучший. — Он ухмыляется ей.
— О боги мои! — визжит одна из ее подружек. — Ты Атлас Моррисон. Это Атлас Моррисон. Всего лишь, типа, самый невероятный чемпион Олимпийских Игр за всю историю.
Сначала вышибала, теперь эта цыпочка. Сегодня не мой вечер. Мой рот сжимается в прямую линию, и я тупо смотрю на Атласа.
— Совершенно верно.
— Я узнаю всю эту золотистую кожу и эти мускулы. — Эйла хихикает, наклоняясь и сжимая бицепс Атласа. Он улыбается ей сверху вниз, как будто ему нравится, когда его ласкают девушки из богатого общества. — Мы как раз направлялись на танцпол. Не хочешь присоединиться к нам?
Атлас поворачивается всем телом, беря Эйлу под руку. — Ничто не сделало бы меня счастливее.
Они оба смотрят на меня, и я, прищурившись, смотрю на Атласа. Он похож на парней, которые стояли в очереди у входа в клуб, в сшитых на заказ брюках и накрахмаленной рубашке на пуговицах. Куда подевался его гладиаторский наряд?
— Ты переоделся. — Это то, что слетает с моих губ, но на самом деле я имею в виду, отвали, я пришла сюда первой.
Взгляд Атласа скользит по мне, а затем вниз по моему телу, предположительно, чтобы оценить мой наряд. Я вообще не могу его понять, и это выводит меня из себя.
— Ты этого не сделала, — говорит он, но я слышу жесткость в его голосе.
Мимо проходит официант с подносом, уставленным напитками. Я хватаю один и опрокидываю в себя, втягивая воздух сквозь зубы, чувствуя жжение от алкоголя. Мне нужно остыть. От Атласа все в моем теле становится еще горячее, включая мой темперамент. Официант поворачивается, чтобы накричать на меня, но замечает огонь в моих глазах и отступает.
Очевидно, что у Атласа была помощь извне, как и у других, которые запрыгнули в свои машины, как только мы покинули театр.
— Мой дворецкий не смог доставить мне сменную одежду. Он в отпуске.
Уголок рта Атласа подергивается, как будто он борется с улыбкой.
— Эм, привет, — отрывисто бросает Эйла. Кому — то не нравится не быть в центре внимания. — Пожалуйста, теперь мы можем потанцевать?
Атлас ухмыляется ей и опускает голову. Черт возьми, мы же не в романе Джейн Остин.
Я плетусь позади группы, чувствуя себя третьим лишним на свидании, хотя с Эйлой еще шестеро друзей. Знаете что. К черту все. Если Атлас хочет похлопать глазами и очаровать Эйлу, чтобы она помогла ему выиграть это первое испытание, он может получить ее. Разве я только что не думала о том, почему подвергаю себя опасности? Может быть, Эйла была права, и мне нужно потанцевать, чтобы избавиться от стресса.
Я беру еще два напитка с проходящих мимо подносов и опустошаю их один за другим. Этого недостаточно, чтобы напоить меня — это и преимущество, и недостаток того, чтобы быть Фурией, — но мне нужно снять напряжение этой ночью. К тому времени, как мы выходим на танцпол, по моему телу разливается приятное тепло. Музыка заразительна, она проникает мне под кожу и вызывает желание закрыть глаза и двигаться в такт, отгораживаясь от реального мира.
Эйла тащит Атласа за собой, а остальные следуют за ними в угол танцпола. Она обвивает руками его шею и без предисловий начинает прижиматься к нему всем телом. Я не хочу этого видеть. Не потому, что я ревную или что — то в этом роде, просто на это противно смотреть.
Я поднимаю руки над головой и закрываю глаза, позволяя своему телу раскачиваться и двигаться в такт музыке. Ритм проникает в меня, пока мое сердце не начинает биться в ровном ритме, соответствующем песне. Знаете что? Эйла была права. Это приятное чувство, освобождение.
Я открываю глаза, и они немедленно предательски сосредотачиваются на Атласе. В какой — то момент он развернул Айлу так, что ее спина оказалась напротив его груди. Его руки лежат на ее боках, а сама она находится гораздо дальше, чем несколько минут назад. Тихий смешок вырывается из моего горла, когда я понимаю, что он отталкивает ее. Но это не значит, что я не замечаю, как Атлас двигает своим телом. Он может быть мускулистым воином, но двигается он как жидкость. С чувственной грацией, которой, кажется, несправедливо обладать вдобавок ко всему остальному.