Она ведет нас к извилистой деревянной лестнице и начинает подниматься по ней, покачивая бедрами. На ней леггинсы с рисунком и полосатый топ. Ее темные волосы почти достигают верхней части ягодиц. Несмотря на другую прическу, она выглядит примерно того же возраста, что и Айанна. Либо эти женщины девятирняшки, либо здесь замешана какая — то фантастическая генетика.
Я не могу почувствовать, есть ли в ком — то божественная кровь, но в этой женщине есть что — то другое, чего я не могу понять. Атлас проводит костяшками пальцев по моей руке. Я вздрагиваю в ответ и проклинаю свою нервозность. Еще мне хочется пнуть себя, потому что женщина уже на полпути к лестнице, а я пялюсь на нее, не обращая внимания. Это хороший способ покончить с собой.
Я украдкой бросаю взгляд на Атласа, чтобы понять, разглядывает ли он задницу, которая очень бросается в глаза. Я полностью ожидаю увидеть, как его глаза следят за ее движениями; черт возьми, я едва могу отвести взгляд. Я удивлена, что его взгляд направлен поверх головы женщины, и на его лице снова появляется то же самое безжизненное выражение.
Наверху лестницы нас ведут по темному коридору с закрытыми дверями по обе стороны. Женщина останавливается на полпути по коридору. Она толкает дверь справа, но не заходит внутрь. Она делает несколько шагов дальше, к следующей двери с той же стороны, и повторяет движения.
— Вот и все. Все необходимое находится в вашей комнате и ванной. Пожалуйста, не стесняйтесь осмотреть Уотерхаус на досуге. Мы просто просим вас прийти на ужин в восемь. Выбирайте яд. — Она указывает на две открытые двери с озорной улыбкой на лице.
С этими словами одна из наших девяти ведущих покидает нас, направляясь по коридору в противоположном направлении, откуда мы пришли. У меня много вопросов. Хотела бы я обратиться к Атласу и узнать обо всем, но он не мое доверенное лицо. Он мой конкурент.
Остальные живут на этом же этаже? У нас есть собственное крыло? Дом огромный, но настолько ли он большой? Я даже не собираюсь беспокоиться о том, где мы сегодня будем ужинать. Я разберусь с этим позже.
— Ты думаешь, она имела в виду это буквально? — Атлас неожиданно выводит меня из суматошных мыслей. Как это продолжает происходить? Каждый раз, когда я нахожусь рядом с ним, мои мысли рассеиваются, и я перестаю обращать внимание на окружающий мир. Это опасно в любое время, но во время этих испытаний это может привести к летальному исходу.
Моему мозгу требуется секунда, чтобы осознать его вопрос. Он спрашивает об упоминании яда.
— В этой Игре я бы ничего не принимала за чистую монету.
Мы с Атласом смотрим друг другу в глаза. Между нами расстояние по меньшей мере в фут, но мне так не кажется. Он в моих ощущениях, само его существо подавляющее и властолюбивое. Его энергия давит на меня, как физическое прикосновение, хотя его руки висят по бокам.
Мой комментарий адресован ему так же, как и этому дому? Велика вероятность. Это напоминание о том, что я его не знаю. Когда — то он был добр ко мне. Дважды, если считать, что он ухаживал за мной и спал на моем полу. Хорошо, может быть, три раза, если я включу танцы, и это большое «если».
Брови Атласа хмурятся, и он кивает, заходя во вторую комнату, не сказав больше ни слова. Боги, он неразговорчивый и сбивающий с толку. Впрочем, как я могу винить его? Мы участвуем в соревновании, где участники часто гибнут от рук других конкурентов.
Я выдыхаю и направляюсь в первую комнату, обрадовавшись, когда обнаруживаю замок на двери. Я сомневаюсь, что когда — нибудь смогу нормально спать во время Игр, но, по крайней мере, мне не нужно беспокоиться о Престоне и его прихвостнях, которые войдут в эту комнату.
Комната больше, чем в комплексе, но ненамного. Она такая же спартанская, но по — другому. Стены из того же камня, что и везде, что я видела в доме. Над кроватью висит еще одна фотография, точно такая же, как на каминной полке внизу. На ней изображена стремительная река. Интересно, не работает ли одна из сестер фотографом.
Односпальная кровать установлена низко над землей на деревянной платформе, что, безусловно, является шагом вперед по сравнению с детской кроваткой в комплексе. В углу стоит стул, придвинутый к кровати. У меня возникает жуткое ощущение, что кто — то сидит там и смотрит, как я сплю.
Дальняя стена полностью стеклянная, с раздвижными дверьми, ведущими на один из балконов. Пол выложен такой же разноцветной серой плиткой, а на потолке имеются открытые деревянные балки. Я осматриваю стены в поисках любых скрытых уголков и трещин, где могла бы быть спрятана камера, но, по — видимому, они собираются обеспечить нам уединение в наших комнатах, не транслируя это на весь мир. В любом случае, мы интереснее как группа. Зачем кому — то смотреть, как я сплю?