— Хм-м, — сказал Шерлок. Он снова сложил свои тонкие пальцы домиком и уставился в пространство, практически исчезнув из этого мира в своем собственном.
Джон и Ирэн знали, что с ним порой такое случается, но сейчас Джон спросил Ирэн:
— А как ваши дела с вашей… подругой?
— Эффи? — усмехнулась Ирэн, взглянув на Джона поверх своей кружки. — Мы мило проводим время. Я украла ее поцелуй прошлой ночью. Она так застенчива, но так очаровательна. Я верю, что еще немного, и мы обручимся.
— Не могу поверить, что она не поняла, что вы женщина.
— Ну, как бы она могла догадаться? Никто не догадывается. Посмотрите, вон та служанка строит мне глазки. Я могла бы отвести ее наверх… и… Выглядит она гораздо аппетитнее малышки Эффи.
— А вы не боитесь, что во время поцелуя ваши накладные усы могут малость пострадать? — спросил сухо Джон.
— Они приклеены, милый. Хорошим сценическим клеем**. Может, мне стоит одолжить его Севену… хотя нет, ему совершенно не пошли бы бакенбарды. В любом случае, милая Эффи готова уделить мне завтра вечером больше внимания, так что, вероятно, я вытяну из нее всю информацию. — Ирэн откинулась на спинку стула, допив остатки пинты, и лихо подмигнула служанке, которая ответила ей тем же.
— А вы… я имею в виду… вы предпочитаете вот так? — вырвалось у Джона. Он уже думал об этом некоторое время. — Я имею в виду, вы предпочли бы быть мужчиной?
— О боже, да кто бы этого не предпочел? Вы определенно никогда не носили корсет. Но если вы спрашиваете, хотела бы я, на самом деле, быть мужчиной, то, конечно же, нет. Если вы спрашиваете, предпочитаю ли я девушек, то, конечно же, да. Хотя есть некоторые мужчины, за которыми бы я тоже приударила. — Она нежно и немножко печально посмотрела на Шерлока. — Но обычно мне нравятся леди. Я полагаю, сей факт вас не шокирует, — добавила она, многозначительно посмотрев на него.
Джон слегка покраснел и одновременно ощутил облегчение, что ему не нужно это скрывать. Было бы смешно полагать, что они могли обмануть Ирэн, которая, в любом случае, вряд ли сдала б их полиции.
— Нет, — сказал он честно. — Я не шокирован.
— Прекрасно, — она облизала губы, подарив ему еще одну кошачью усмешку, а затем сказала:
— А теперь смотрите и учитесь.
Ирэн поднялась и направилась к служанке.
Шерлок был притихшим всю дорогу домой. Джон не пытался заговорить с ним, зная по опыту, что любой разговор о Джиме Мориарти оказывает на него такой эффект. Он становится отстраненным и задумчивым. Но когда они поднялись в свою комнату, Шерлок вцепился в него с почти отчаянным желанием, и вскоре они оказались в постели, сжимая и поглаживая друг друга, перекатываясь, срывая одежду и скидывая ее на пол.
— Поцелуй меня, — требовательно попросил Шерлок, и Джон подчинился, взяв его голову в свои ладони и яростно накрыл его губы своими. Тот застонал и крепко обхватил его своими длинными руками, прижимая к себе еще теснее, а затем судорожно выдохнул, когда Джон оказался сверху и схватил его запястья так, как уже делал раньше. Он провел подушечками пальцев по тонким венам, скользя от рук Шерлока к его груди, а потом нагнулся, чтобы лизнуть соски Шерлока. Он снова сильно сжал запястья Шерлока и начал покрывать поцелуями беззащитное горло. Тот лишь запрокинул голову и сильней выгнул спину.
— Пожалуйста, — выдохнул он. — Пожалуйста. Возьми меня. Я хочу, чтобы ты был внутри. Хочу стать твоим. Пожалуйста.
— Я тоже этого хочу, — Джон нежнее прикусил мягкую кожу и отпустил его руки, чтобы обхватить голову Шерлока и увлечь того в еще один страстный и глубокий поцелуй. — Но не сейчас. Не вот так, из страха, лишь бы пометить его, как свою собственность.
— Почему? — простонал Шерлок, снова откидывая назад голову. — Ты сказал “нет” в Бартсе, но сейчас мы одни, нас никто не услышит, вот почему мы выбрали самый верхний этаж этого несчастного дома.
— Потому что это не по-настоящему, — сказал Джон. — Это не твоя настоящая жизнь и, определенно, не моя. Прямо сейчас — ты и я против остального мира, связанные жизнью, и влюбленные друг в друга, и так много в этом силы и страсти, но в действительности, если убрать вот эту игру, не на жизнь, а на смерть, то останется только наша попытка поверить в нее, как мы верили когда-то мальчиками, играя в Робин Гуда. Когда всё это закончится, ты станешь графом, Шерлок и…
— Я никогда не женюсь, — Шерлок буквально выплюнул эти слова. — Это стало бы куда большим грехом, насмешкой над браком…
— Я знаю. Я знаю, — успокаивающе прошептал Джон. — Но ты будешь на самом верху общества, пойдешь в университет, будешь в том мире, которому ты и принадлежишь, и, возможно, ты поймешь, что ты не хочешь меня больше, не в той жизни. Но ты только раз можешь отдать себя, Шерлок, и я не хочу, чтобы ты сожалел…
— Да, господи! Я не священный сосуд! Почему ты всё никак не можешь понять, что я никогда не захочу никого другого? Я люблю тебя с двенадцати лет, с того самого первого дня, как я встретил тебя, и когда ты прыгнул в озеро, чтоб сразиться с тремя мальчишками, старше и больше, хотя я вел себя как балованный ребенок! Я — как те птицы… о, избавлю тебя от деталей, те, кто выбирает пару на всю жизнь… И я всегда, всегда любил тебя и буду любить!
Джон крепко держал его, с удивлением чувствуя, как горячие слезы наполняют глаза. Он знал, что всё это правда. Джон всё еще хранил письмо, доказывающее это: Шерлок знал всё задолго до того, как сам Джон это понял.
— Я полюбил тебя еще раньше, — сказал он, когда почувствовал, что голос не предаст его. — С того момента, как я увидел тебя тогда, верхом на лошади. Я подумал, что ты самое красивое существо, которое я когда-либо видел. Просто… мне понадобилось больше времени, чтобы это понять. Но я всегда любил тебя, и я с самого первого дня знал, что это значит, — что я сделаю всё, чтоб тебя защитить.
Шерлок зашипел как рассерженный кот.
— Не нужно меня защищать. Сколько? Сколько я еще должен любить тебя, чтобы ты поверил мне?
Джон проглотил горячий комок и задумался. Это был честный вопрос.
— Когда всё будет закончено, — сказал он, наконец. — Когда ты вернешь себе свое настоящее имя. Если тогда ты всё еще будешь хотеть меня, то я твой, телом и душой.
Шерлок раздраженно посмотрел на него, но подчинился. Джон нежно погладил его по волосам и осторожно спросил:
— Шерлок? Когда ты говорил об этом, я хочу сказать, ты никогда не хотел попробовать это как…? Э-э, я имею в виду…
— Заняться содомией с тобой, когда я сверху? Ты об этом спрашиваешь? — Шерлок дернул плечами. — Ну, может быть, когда-нибудь, просто, чтобы понять, что это такое. Но нам обоим нравится делать это другим способом. Тебе нравится трогать меня, видеть, до какой черты ты можешь меня довести, и как сводишь меня этим с ума, и я обожаю, когда ты это делаешь. Но то, что тебе действительно нравится, — это наслаждаться мной. Ты был намного больше возбужден, заставляя меня подчиняться, чем когда я прикасался к тебе.
— О-о, — сказал Джон, удивленный невероятной точностью наблюдений Шерлока, и сразу же почувствовав себя виноватым.
— Джо-о-н, — сказал Шерлок таким тоном, как будто ему было скучно. — Мне нравится, когда ты заставляешь меня подчиняться. В общем, если ты не собираешься заняться со мной содомией, я бы очень хотел, чтоб ты снова подчинил меня себе.
Джон перекатился на Шерлока, подняв его руки над головой и крепко сжал его запястья, и пристально посмотрел в его бездонные светлые глаза.
— Идиот, — проворчал он, наслаждаясь видом того, как зрачки Шерлока расширяются. — После всех тех бед, от которых я оберегал твою девственную задницу, — в тюрьме, в Бартсе, — ты думаешь, что я вот так легко позволю тебе расстаться с невинностью? Ты мой, Шерлок Холмс, мой. Не забывай об этом. Я возьму тебя, когда буду готов к этому, и не раньше.