Судьба Калли была в руках миссис Мэдлок, но Джон знал, что та была доброй женщиной, так что он сомневался, что девушку рассчитают. Просто вряд ли в ближайшие выходные ей позволят поездки в город.
Когда он вернулся в амбар, Нэд и Дэви извинились с подлинной искренностью, и Джон вместе с ними продолжил уборку. Неловкость еще оставалась, но вскоре всё сгладилось. Однако Джон рад был сбежать на Гермесе, и пуститься вскачь по полям, чувствуя, как свежий воздух и весеннее солнце вымывают остатки горечи из его души.
Обратно он ехал медленнее, вспоминая слова Молодого Тома об Итоне. Он подумал о Шерлоке — тонком, изящном и нездешне-красивом — и ужасных друзьях Себастьяна Уилкса. Подивившись, как это Шерлок продержался так долго, не сбежав из своей частной школы в первую же неделю.
А затем он вспомнил еще кое-что, и невольно остановился, натянув поводья коня.
«Некоторые привыкают к этому».
«Он смотрел на меня как кошка на мышь…»
Глаза Калли, взволнованные и испуганные, и ее быстрый знак: не при нем!
Не при младшем братишке…
Он знал теперь, почему тогда Билли отправили прочь; и знал с неожиданной и глубокой уверенностью, что Джим Мориарти был ближе всего к абсолютному Злу. Из всех, кого он когда-либо встречал.
А спустя два месяца Шерлок, наконец, вернулся домой.
========== Глава 10. У вод вавилонских. Часть 1. ==========
Комментарий к Глава 10. У вод вавилонских. Часть 1.
Название 8 главы это начало Псалма 137
Вот один из вариантов перевода:
Псалом 137; Перевод нового мира. Псалом 137:1—9. Псалом 137:1 …. 6; 7; 8; 9. 137 У рек Вавилона+ — там мы сидели+. Мы плакали, вспоминая Сио́н+.
http://wol.jw.org/ru/wol/b/r2/lp-u-ru/bi12/U/2007/19/137
В названии главы использован поэтический вариант – строка из стихотворения Байрона (1813):
У вод вавилонских, печалью томимы,
В слезах мы сидели, тот день вспоминая,
Как враг разъяренный по стогнам Солима
Бежал, все мечу и огню предавая.
/Перевод А. Плещеева/
По сути, это плач народа, потерявшего дом по вине врагов. Заканчивается Псалом проклятием, обращенным к поработителям, и призывом справедливого возмездия, чтоб на головы врагов пала заслуженная и жестокая кара за содеянное преступление.
Джон не мог заснуть в ночь перед приездом Шерлока. Изворочавшись, в безнадежных попытках уснуть, он вздохнул и поднялся, чтоб зажечь лампу. Достал письма Шерлока и перечитал их. Он знал, это глупо, но ведь прошло так много времени; что если, в конце концов, между ними всё изменилось? Его также волновала мысль о глазах, которые будут прикованы к ним, и это приносило ему беспокойство, которого он не знал ранее. Он еще раз перечитал то письмо Шерлока, которое тот прислал ему на Рождество, а затем потер уставшие глаза и, наконец, уснул.
Семья и несколько дипломатов прибыли прямо из Франции и добрались до Шерринфорд-холла последним поездом, так что Джон целый день провел в тягостном ожидании, от которого в животе словно бы трепетали бабочки. К счастью, мистер Грегсон, как обычно, был весь в заботах, так что Джону пришлось начищать экипажи и приводить их в порядок. Он был слишком юн еще, чтоб поехать на станцию, и ему поручили отвести лошадей на пастбище, а затем он остался в амбаре, и работал там, пока не послышался шум подъехавших экипажей. Потом нужно было позаботиться о багаже, и Джон как раз откреплял ремни, чтобы снять его, когда кто-то его окликнул по имени.
Он, подумав, что это, должно быть, лорд Шерринфорд, повернулся так быстро, что в спине что-то хрустнуло, когда он распрямился. И в изумлении замер.
Шерлок?
— Какой ты высокий! — сказал он удивленно.
— Ну, да, наконец-то, — счастливо ответил тот. — Я всё еще на дюйм или около отстаю от Майкрофта, но он перестал расти, лишь когда распрощался с Оксфордом. Так что у меня еще год, чтоб догнать его.
— Поскорей покажись миссис Грегсон! Она ведь всегда говорила, что однажды ты вымахаешь как бобовое зернышко, пусть увидит, что так и случилось.
— Да я повидаюсь со всеми, но сначала хочу увидеть Каллисто. Не могу поверить, что она так прекрасна, как ты мне писал.
— Такая и есть, красавица наша, — сказал Молодой Том, улыбаясь. — Даже старый Том говорит, что она самая чýдная лошадка, которую он когда-либо видел. Дайте-ка взглянуть на вас, ваша светлость, о, да вас не узнать, вы ростом с меня!
Шерлок впрямь изменился, и не только потому, что из мальчика превратился в юношу. Раньше он крепко обнял бы Джона, прямо тут, у всех на глазах, теперь же он ждал — не сказать, чтобы терпеливо, но все-таки, — ждал, пока Джон закончит работу; и с гордой улыбкой приветствовал каждого, подходившего, чтоб поздороваться и выразить удивление, какой взрослый теперь их хозяин…
А затем вместе с Джоном прошел в тихий загон, где взял руку Джона в свои ладони и просто сказал:
— Я так счастлив снова видеть тебя.
И Джон, посмотрев в его ясные, сияющие глаза, которые были такими же, как он их запомнил, осознал, что ничто из того, что имеет значение, не изменилось нисколько.
Джон думал, что Шерлок сочтет себя слишком взрослым, чтоб теперь наносить визиты в конюшне, но проснулся за полночь оттого, что Шерлок пытается как-то устроить свои ставшие очень длинными руки и ноги на их узкой кровати, как раньше.
— Может, я теперь лягу спиной к тебе? — спросил Джон, еще не совсем проснувшись.
— Нет, — ответил Шерлок так резко, что это немедленно разбудило Уотсона. Тот притянул к себе Шерлока и обнял его со спины, прижавшись лицом к его острым лопаткам. Возможно, Шерлок и вымахал под шесть футов, и голос его стал теперь на октаву ниже, но вот шире он точно не стал, и по-прежнему умещался прекрасно в руках Джона. Юный лорд пах чистотой, лавандой и мылом, но еще был и легкий мускусный запах. Мужской.
— Мне теперь разрешают остаться на ужин, — сказал Шерлок, пошарив под одеялом, чтоб найти руку Джона, и переплел их пальцы — его были теперь гораздо длиннее, — и прижал их руки к своей груди. — Эти ужины… Там еще скучнее, чем я ожидал. Отец говорит, у тебя есть ружье. Ты позволишь мне пострелять?
— Может быть, — шепнул Джон, улыбаясь в спину ему.
— Я не знаю столь многого об огнестрельном оружии. Если я не смогу стрелять, то мне нужно, по крайней мере, посмотреть мишени после стрельбы, — Шерлок широко зевнул. — Я хотел бы всю ночь говорить с тобой, но в прошлую я совершенно не спал. Волновался, что снова увижу тебя.
— Я тоже не мог уснуть. Как здорово, что ты вернулся.
— Майкрофт говорит… он считает, я слишком взрослый уже, чтобы спать с тобой. Он сказал, это только сегодня, и чтоб я вернулся пораньше. Что для мальчиков это было нормально, но сейчас, когда я уже взрослый, люди могут начать говорить. Я сказал, что мне наплевать…
— Вероятно, он прав, — сказал тихо Джон, зная, что так и есть, хоть в груди его поселилась боль от одной только мысли, что Шерлока снова не будет рядом. — Но я хотел бы, чтобы это было не так.
— Когда мы вырастем, я имею в виду, по-настоящему вырастем, — с нажимом сказал Шерлок, — мы всегда будем вместе, и никто не будет указывать нам, что нам делать.
— Я всё равно не позволю тебе ездить верхом, пока не проверю подпругу.
— Ну, хорошо, ты можешь говорить мне, что мне делать.
— И ты тоже можешь.
— Да, — Шерлок снова зевнул, и затем выдохнул с таким облегчением, что, казалось, это шло из самой глубины его существа. Он прижал свои руки к руке Джона у своей груди, держа ее так, как будто это была величайшая драгоценность. — Спокойной ночи, Джон.
— Стреляли раньше? — спросил егерь.
— Только дома, когда мы охотились, — ответил Джон одновременно с Шерлоком, ответившим «нет».