— В последний Майклмас**, милорд, — ответил Джон, надеясь, что ему поверят на слово и что возрастной предел не был изменен.
— Вы заявили, что не крали лошадей, как же они тогда перешли в ваше владение?
— Мы их не крали, милорд. Мой кузен и я выросли в Уиллогби-чейз, нас выучили на жокеев. Когда Стивен стал слишком высоким, а я разбился на скачках, грумы в поместье больше не требовались, но нам повезло устроиться у друга сэра Уиллогби, графа Шерринфорда. В ночь, когда на дом графа напали, мы, я и мой кузен, спали в амбаре, и потому первыми увидели пожар, когда злодеи пришли в поместье. Мы подняли и тревогу и были отправлены главным грумом, мистером Грегсоном, в город, чтобы привести помощь. Но два других поместья в ту ночь тоже были разгромлены, хотя тогда мы об этом еще не знали, потому не смогли привести помощь. А потом стало слишком поздно, а вокруг был хаос. В тех местах мы чужие, потому мы решили вернуться домой, и надеялись, что сэр Уиллогби решит, как ему поступить с лошадьми, и кому их вернуть.
— А что насчет пистолета? Как он попал к вам?
— Нам дал его мистер Грегсон, милорд, на тот случай, если мы встретимся с грабителями, — сказал Джон и почти не соврал.
— Вы можете сесть, — сказал ему адвокат, и Джон нервно спустился и сел на скамью.
Некоторое время шло обсуждение, а потом судья стукнул молоточком.
— Джон Уотсон, вы виновны в краже лошади у его светлости графа Шерринфорда. Приняв во внимание ваш юный возраст, суд проявляет к вам милосердие, в надежде, что вы извлечете урок из своих ошибок и в дальнейшем будете вести более достойную жизнь; вы отправляетесь в школу Святого Варфоломея для своенравных мальчиков, где и останетесь, пока не достигнете совершеннолетия. Следующий!
Джон моргнул, ошеломленный. На какой-то миг он был так удивлен тем, что его признали виновным, что даже не почувствовал никакого облегчения оттого, что его не приговорили к смерти. Затем его вывели из зала суда, в котором, как успел он расслышать, выкрикнули имя следующего заключенного. Шерлок, подумал он. Сколько еще пройдет времени, до того как вызовут Стивена Уотсона?
Джона отвели в другой зал, не менее переполненный, затем заперли в унылой маленькой комнате. Она была пустой, за исключением мальчика, на несколько лет моложе Джона, который с надеждой взглянул на вошедших, а затем снова сел, зажмурившись, сжал руки и начал качаться. Это было жутковатое зрелище. В комнате было так тихо, что Джон услышал, как мальчик что-то бормочет, поняв вскоре, что это молитва.
Время шло. Джон ждал. Открылась дверь, и впустили еще одного мальчика, чуть моложе Джона, круглолицего и в очках. Тот выглядел потрясенным и сел рядом с первым мальчиком, который перестал качаться и спросил громким шепотом:
— Ты видел Джимми? Моего брата Джимми?
Тот покачал головой, а охранник сердито крикнул:
— А ну, всем молчать!
Парнишка снова начал молиться. Джон чувствовал, что и сам готов так же раскачиваться, столь велико было напряжение. Где Шерлок?
Зашел еще один мальчик, который не был ни Джимом, ни Шерлоком. Опустившись на край скамьи, Джон стиснул зубы; бормотание мальчика рядом начинало действовать ему на нервы.
Дверь открылась, и — хвала милосердному богу! — наконец, появился Шерлок. Он направился прямо к Джону и сел рядом, тесно прижавшись к нему. Джон почувствовал, как тот дрожит, понимая, что тот тоже смертельно боялся, что их разлучат. Он слегка пожал руку Шерлока, пытаясь передать ему немного уверенности и спокойствия.
Время шло. Привели еще двух подростков, и ни один из них не был Джимми. Наконец, дверь распахнулась, и пристав сказал охраннику:
— На сегодня все. Фургон готов.
— Нет, постойте, пожалуйста, подождите! — закричал ждущий Джимми мальчишка.— Джимми не пришел, мой брат Джимми!
— Поднимайся и выходи, — приказал охранник.
— Он, быть может, в фургоне, — шепнул мальчику Джон.— Пойдем, не буянь, или он изобьет тебя палкой. Мы поговорим в фургоне.
Там, конечно, никакого Джимми не оказалось, но мальчику как-то удавалось сдерживаться, пока их не сковали снова, и дверь фургона не захлопнулась, лязгнув. После этого он разразился громкими криками. К удивлению Джона круглолицый мальчик извлек откуда-то довольно чистый платок и протянул его плачущему мальчугану:
— На вот, парень, мы за тобой присмотрим. Как тебя зовут?
— Скрэп**, на самом деле Мэтью, но никто не зовет меня так. Где Джимми?
Джон и Шерлок переглянулись.
— Сколько лет Джимми? — спросил Шерлок, и Джон увидел, как круглолицый мальчик внимательно посмотрел на него — Шерлок забыл о своем акценте.
— Семнадцать. Он сказал, мы всегда будем вместе, он сказал, что не оставит меня, когда мама умерла, он сказал, что не бросит меня.
Шерлок закусил губу и взглянул на Джона.
— Семнадцатилетние мальчики отправляются в другую школу, — сказал быстро Джон. — Так ведь, Стивен? Ты встретишься с ним, когда станешь старше***. И, кроме того, мы присмотрим за тобой, как он и сказал.
— Нет, я не встречусь с ним, — тихо сказал Скрэп. — Один из них рассказал мне. Его повесят. — Он пихнул платок обратно круглолицему мальчику и отвернулся, его плечи дрожали от слез.
Джон смотрел на его маленькую фигурку и чувствовал себя несчастным.
Он вспомнил, как Шерлок кричал и бился о дверь камеры в тюрьме, и подумал об этом мальчике, у которого теперь никого не осталось. Он устало провел по лицу и посмотрел на Шерлока.
Тот, однако, изучал внимательным взглядом их круглолицего товарища по несчастью.
— Ты получил образование, — сказал он с интересом. — И твоя мать жива. Почему же тогда ты здесь?
Мальчик моргнул и уставился на него:
— Что?
— Стивен, — вмешался Джон.— Где твои манеры? Я — Джон Уотсон, а это мой кузен Стивен.
— Майкл Стэмфорд, — сказал мальчик, протягивая руку. — Но ты прав, я учился в начальной школе, но как ты…
— А-а-а, ты отправился домой на каникулы, когда случились все эти неприятности, — сказал Шерлок, сложив руки в молитвенном жесте, как он делал, когда размышлял, и внимательно посмотрел на Стэмфорда в тусклом свете их медленно катящегося фургона. — Вероятно, ты помогал своему отцу… печатнику?
— Да. Он печатал листовки для фабричных демонстраций, и его схватили, обвинили в измене и повесили. — Майк грустно улыбнулся. — Его приговорили одним из первых. Наш магазин и дом были конфискованы Короной, конечно. Швея, что жила через дорогу, приютила мою мать и сестру. Теперь они шьют для нее. Для меня не нашлось места, кроме улицы. Я надеялся устроиться хотя бы клерком, но из-за этих волнений никто не взял бы меня. В конце концов, меня арестовали за бродяжничество, а затем осудили за участие в восстании, решив, что если бы я был ни причем, то не оказался б на улице.
— О, господи. Это ужасно, — сказал потрясенный Джон.
— Да, — Майкл снова безрадостно улыбнулся. — Но нам все-таки больше повезло, чем другим, не так ли? Я, по крайней мере, всё еще жив. Друзья моего отца говорили, что весь этот мятеж на юге — дело рук сторонников лорда Мориарти. Столько жертв, даже у аристократов. Говорят, что были убиты целые семьи. Не спаслись даже дети.
Джон глянул на Шерлока; тот сидел, отвернувшись, и смотрел на трех других мальчиков.
— Да, — сказал он. — Я тоже об этом слышал.
Примечание автора:
В следующих главах будет много вещей, имеющих отношение к медицине, и одна из них — летняя лихорадка. Это могли быть разные болезни, но в данном случае имелся в виду вирусный энцефалит, болезнь теплого времени года, поскольку переносчиками ее являются клещи и москиты. Смертельные исходы случаются даже в наши дни, а уж неврологические расстройства, особенно расстройства речи, — это очень распространенное явление. Если здесь есть поклонники сериала «Маленький домик в прериях», то вы, наверное, помните, что именно эта болезнь стала причиной слепоты Мэри Ингалс.