— Сэр, почему ему не становится лучше? — решился спросить Джон однажды в полдень. Это был день после Рождества, и доктор Вудкорт проводил свой дневной обход, сопровождаемый Молли, которая делала записи в своей книжечке.
— Ах, — доктор Вудкорт улыбнулся ему. — Ты просто привык к другим пациентам в этом отделении, у которых всё обычно идет по определенной системе: они заболевают, их состояние ухудшается, затем следует кризис, и они либо сдаются болезни, либо выживают с последующим выздоравливанием. Это потому что большинство наших пациентов страдают от инфекционных заболеваний, особенно в зимнее время года. Но в данном случае нет никакого заражения. У твоего кузена просто слабые легкие, и эту болезнь еще называют астмой.
— Это так… — Шерлок снова закашлялся. — Ко мне приходил раньше врач, когда я был моложе, и он говорил то же самое.
— Да. Ты рассказывал мне, что когда был ребенком, всё было хуже, и с тех пор ты стал ощущать улучшение, что довольно типично для подобных случаев. У нас много таких детей в детских палатах, не так ли? — кивнула Молли. — К несчастью, грязный воздух очень вреден для слабых легких, как ты, наверное, знаешь, если жил когда-нибудь не в городе.
— Я был здоров несколько лет, — сказал Шерлок и сделал паузу, чтобы откашляться в свой платок. — До того, как я попал в Бластбурн.
— Он кажется таким изнуренным, сэр, — не отступался Джон.
— Те медикаменты, которые мы используем, чтобы простимулировать легкие, также стимулируют и ум, к сожалению. Это ведь так? У тебя есть проблемы со сном?
Шерлок пожал плечами:
— Я кашляю всю ночь так, что грудь начинает болеть, и я не могу нормально лечь. Так что я всё равно не сплю хорошо.
Доктор Вудкорт взглянул на записи у изножья кровати Шерлока.
— Я выписал тебе настойку, но мне сказали, что ты ее не пьешь.
— Я выпил ее в первую ночь. Но мне стало лишь хуже. Голова была тяжелой и мутной. Я проснулся ночью, и Джона не было рядом, я ощутил, что голова закружилась, и меня стошнило в таз. Мне это не нравится. — Шерлок вынужден был остановиться, чтобы перевести дыхание, и Джон положил свою руку на его тонкое плечо. Он не знал об этом.
— Ну, это не то, чего мы хотим. Я пропишу тебе другое лекарство – на основе меда, и что-нибудь, чтоб смягчить боль в твоей груди. Тошноты от этого быть не должно. — Улыбка доктора Вудкорта была доброй, и Шерлок улыбнулся в ответ; это была первая его настоящая улыбка, которую Джон видел с тех пор как, он попал в больницу.
Джон, однако, всё еще не мог успокоиться.
— Так вы уверены, вы не думаете, что у него…
— Чахотка? Нет. История болезни, анализы, всё говорит против этого. Покажи-ка мне свой платок.
Шерлок удивленный и немного смущенный протянул ему свой влажный носовой платок.
— Видишь Джон, здесь небольшое количество слюнной жидкости, и она не гнойная, а также нет крови. Твой кузен очень худой, но если не брать это во внимание, он здоров и силен, его просто нужно чуточку откормить. — Доктор Вудкорт сделал еще одну запись в бумагах. — Мы принесем тебе что-нибудь вкусное, и ты это съешь, хорошо? И тогда твой кузен не будет так о тебе волноваться.
— Хорошо, — согласился Шерлок.
Доктор Вудкорт вернул бумаги на место и спросил:
— Ты закончил со своими обязанностями, Джон?
— У меня сейчас перерыв на чай, сэр, но я вернусь через несколько минут.
— Очень хорошо, — доктор Вудкорт улыбнулся на прощание и двинулся к следующей койке, Молли последовала за ним.
— Я принесу тебе завтра чистых носовых платков, а эти отдам в стирку, — сказал Джон Шерлоку.
— М-м-м, — Шерлок всё еще наблюдал за Молли. — Он обучает, ты знаешь?
— Молли?
— Да. Вот почему она делает записи, он также советует ей, что потом почитать из литературы. И, должно быть, снабжает ее книгами. — Шерлок сделал паузу, чтобы вздохнуть. — Тебе следует спросить. Он мог бы и тебя обучать.
— О, нет, я не могу, — тут же ответил молодой санитар.
— Джон, — сказал Шерлок раздраженно. — Тебе не хватает уверенности в себе, а не интеллекта. Нет никаких причин, почему ты не можешь читать медицинскую литературу под его руководством.
Джон с нежностью посмотрел на него:
— Я польщен, но Севен у нас ты, а не я. И мы оба знаем это.
— Я – единственный Севен в своем роде. Но ты, по меньшей мере, файв (англ. five - пять). А большинство других докторов, с которыми я встречался, еле тянут на ту (англ. two двойка). Так что, спроси.
Джон видел, что Шерлок очень устал, и ему тоже надо было возвращаться к работе.
— Я об этом подумаю. А сейчас дай я поправлю твои подушки немного, а затем постарайся отдохнуть, хорошо? Принести тебе новое лекарство вечером?
— Я об этом подумаю.
Шерлок позволил Джону взбить подушки и уложить их так, чтобы он лег на бок, как ему казалось удобней всего, а затем подоткнуть ему одеяло.
— Прости, что сегодня меня с тобой не было. Когда ночью ты проснулся с головокружением.
— Я хотел бы, чтобы ты был рядом каждую ночь, — пробормотал Шерлок. Он закашлялся, прижимая платок к губам, и закрыл глаза.
Джон ласково похлопал его по спине, оглянулся, чтобы посмотреть, не видит ли кто-нибудь, и сказал:
— Поспи немого, и ты вернешься к нам в спальню быстрей, чем заметишь.
В Рождественскую ночь Джон вызвался помогать в ночной смене, так что персонал, который обычно следил за мужскими палатами, смог отправиться на вечеринку в ординаторской*.
— Ты уверен? — спросил Эббот. — Пропустишь весь праздник в Бартсе.
— Лучше я здесь побуду, присмотрю за своим кузеном, — честно признался Джон. Праздник только напомнил бы ему прошлый год, и друзей, которых было уже не вернуть, и тех, о чьей судьбе ему было ничего не известно.
— Ну, по крайней мере, загляни потом что-нибудь перекусить. А то ведь не позавидуешь.
Джон завершил свой обход, оставив палату, где лежал Шерлок напоследок, и, наконец, пришел туда, когда было уже довольно поздно. Шерлок не спал; он сидел на своей койке, обхватив колени, и глаза его блестели в тусклом полуночном свете. Джон мог видеть, как мускулы его шеи напрягаются при каждом вздохе. Он выглядел очень истощенным и больным. И одиноким – пока не увидел Джона. И тогда свет его улыбки мог сравниться со светом Вифлеемской звезды.
— С Рождеством, — прошептал Джон. — Подвинься, я принес тебе подарок.
Шерлок слегка передвинулся и Джон, скинув ботинки, сел с ним рядом. Он положил на колени завернутый в салфетку узелок, в котором, когда развернули его, оказался рождественский пирог.
Шерлок просиял.
— Пирог! А ты поел уже?
— Да… там было много в ординаторской, принесли богатые дамы. Они предложили мне взять второй пирог и съесть его позже, так я, конечно, взял его для тебя.
Шерлок ел пирог медленно, наслаждаясь сладостью и слизывая крошки со своих пальцев.
— А у меня нет для тебя подарка. Я хотел принести бутылку вина, чтоб отпраздновать то, как осуществится мой план, – тебе бы он понравился.
— Мне достаточно просто быть с тобой. Мы не проводили Рождество вместе с того нашего первого года.
— Правда, — Шерлок закашлялся и положил голову на плечо Джона. — Спой мне ту песню снова, ту, что ты пел в тот год?
— Что? “Мороз на земле”? Ты же знаешь, что это не рождественская песня, да?
— Это наша песня, — сказал Шерлок. — Случились плохие вещи, но ты начинаешь сначала, ведь она об этом? Я вернусь к своему плану, когда мне станет лучше, и мы еще выпьем с тобой вина.
— Обязательно, — подтвердил Джон. Он замер в нерешительности, а потом всё же сдался и погладил шелковистые волосы Шерлока, обвив его руками. Он мог чувствовать, как в худой груди Шерлока что-то хрипит: как трудно ему дается каждый короткий вдох и долгий хрипящий выдох. Шерлок устроился поудобнее в его объятиях. Джон надеялся, что тот сможет заснуть вот так. По крайней мере, у него будет Джон на Рождество, пока не придется идти обратно и проверять других пациентов.