Я же говорил тебе, что когда ты за моей спиной, нам удобнее, подумал Джон, но сейчас он был просто не способен сказать что-то вслух. Ему было тепло, он ощущал себя в чистоте и безопасности, и вместе с тем чувствовал, что невероятно устал. Шерлок начал тихонько, почти шепотом напевать ему на ухо.
Картошку убрали, мороз на земле,
И Китти лежит у стены.
Лето пришло, и клевер вокруг,
И Китти лежит у стены.
Он спел все куплеты, и нигде не ошибся, но когда он закончил, Джон уже сладко спал.
— Джон, я хочу кое-что попросить у тебя.
Джон удивленно поднял голову. Он не привык по утрам так рано видеть доктора Вудкорта. Еще около двух недель после взрыва больница не могла вернуться к привычному ритму жизни. Палаты для пациентов в критическом состоянии были переполнены. Джон не вернулся в больницу, пока не проспал все восемь часов на руках Шерлока.
— Конечно, сэр.
— Одна молодая особа пришла в больницу вчера ночью с жалобами на боль в животе, — сказал доктор Вудкорт, рассеянно поигрывая карманными часами. — Она очень молода и не замужем, ее состояние сегодня ухудшилось. Судя по тому, что мне сказала Старшая медсестра, та пыталась стереть один грех другим, и сейчас расплачивается за это.
Джон кивнул, показывая, что он понял.
— Ее нужно перевести в палату для тяжелых пациентов, и в нормальной ситуации я бы попросил Молли приглядывать за ней, потому что в ее ведении находится палата для женщин, как и некоторые пострадавшие рабочие. Однако… — Сейчас доктор Вудкорт заметно волновался и избегал взгляда Джона. — Сестры сказали мне, что из-за лихорадки эта женщина начала бредить, и ее бред содержит неподобающие откровения. Кажется, она вела до этого весьма недостойную жизнь и шокировала сестер, ухаживающих за ней, тем, как она разговаривала с ними. Я знаю, что Молли сочтет мою заботу излишней, но я считаю, что она находится под моей опекой, и я несу ответственность за нее, как несли бы ее родители. Я отношусь к этому очень серьезно, и не хотел, чтоб она слышала разговоры той особы.
— Я понял, сэр, — ответил Джон, на самом деле не вполне уверенный, к чему ведет его наставник.
На лице доктора отразилось облегчение.
— Из вас двоих я считаю тебя лучшим выбором, чем Майк. Мне кажется, он был лучше, чем ты, укрыт от горестей этой жизни, до того, как попал сюда, и то, что я слышал из разговоров пациентов… я не хотел бы, чтобы он впитал в себя некоторые идеи, а, возможно, и стал бы заинтересованным… — Доктор слегка покраснел. — Но думаю, что в твоем случае этого опасаться не придется.
— Полагаю, что нет, сэр, — сказал Джон, который был теперь в полном замешательстве.
— Вот и прекрасно, — кивнул доктор Вудкорт. — Я скажу, чтобы ее перенесли.
Джон, нахмурившись, смотрел ему вслед. Какого рода идеями, как полагал доктор, могла заразить Майка эта особа? И почему он считал, что у Джона к этому оказался бы иммунитет?
Вскоре ему всё стало ясно.
Пациентка, которую перенесли на действительно последнее свободное место в палате Джона, и правда, была весьма молода – может быть, на несколько лет старше Джона, и при этом она была чрезвычайно хорошенькая, даже теперь, когда лицо ее покраснело и отекло вследствие лихорадки. У нее были очень густые и длинные темные волосы, на которые сестра взглянула с явным неодобрением.
— Мы избавимся от этого, — сказала она решительно и взяла ножницы.
— Только не мои волосы, ты, старая мышь, — невнятно пробормотала пациентка. — Джентльменам нравятся мои волосы, о-о-о, — она схватилась живот, а ее лицо скривилось от боли.
— Как вас зовут? — спокойно спросил Джон, беря таз и чашку с водой.
Девушка приоткрыла глаза, опущенные длинными густыми ресницами, и Джон увидел, что они яркого голубого цвета. Пациентка облизнула сухие губы.
— Я – Та Женщина, — сказала она, ее губы медленно сложились в обольстительную улыбку. — Я – единственная женщина, которую ты будешь хотеть. И все померкнут для тебя после меня. М-м-м, посмотрите-ка на него. Я полагаю, что у тебя должен быть очень толстый член, не так ли? Может, не такой длинный, но большой… и волосы там, внизу, у тебя как золотое руно, да? — Она бросила на него призывный взгляд из-под своих густых ресниц. Казалось, что она пьяна, хотя руки ее от боли сжимали простыню. Ее голос стал почти мурлыкающим. — Хочешь я отсосу тебе? — Она снова облизнула губы, как довольная кошка.
Джон моргнул. Он поставил на место таз и взглянул на сестру милосердия, чьи брови почти исчезли под белым чепцом.
— Режьте волосы, — сказал он ей. — Возможно, это поможет сбить лихорадку.
Они называли ее миссис Смит, стараясь быть вежливыми, хотя молодая женщина сказала им ясно, что не замужем, но при этом отказалась сообщить свое настоящее имя. И кричала, что именно она думает о браке.
Но долго скандалить у нее не было сил. Когда жар и боль возросли, она перешла на тихие стоны, ее остриженная голова металась по подушке, всё ее тело было напряжено, и малейшее движение на ее койке причиняло ей сильную боль. Джон, во время своих образовательных обходов, уже видел женщин, получивших заражение крови после неудачного аборта, но в первый раз такой случай оказался под его ответственностью. Запах от ее постоянных маточных кровотечений был ужасен сам по себе, и он был даже хуже, чем запах обгоревшей кожи, но, в конце концов, заражение крови было тем, с чем он знал, как бороться: бульон, чай и вода; холодные обтирания. Это была тяжелая битва за жизнь.
Три дня спустя в палату к нему зашел Майк.
— Ты собираешься возвращаться в школу? Доктор Вудкорт сказал, что мы могли бы возобновить наши занятия.
— Без меня, — ответил Джон. — Он попросил меня позаботиться об одной особенной пациентке, и ей пока очень плохо. Доктор Вудкорт считает, что сегодня ночью должен быть кризис.
Майк вытянул шею, чтобы взглянуть на Ту Женщину. Сейчас она была уже не настолько хороша – остриженная и с запавшими глазами, но даже в таком состоянии она притягивала взгляды.
— Да, она плохо выглядит. Как думаешь, она поправится?
— Она молодая и сильная, так что… я надеюсь, что да. О-о, Майк, подожди, — Майк повернулся к Джону, который внезапно представил Шерлока, сидящего на ступеньках во дворе и в раздражении ждущего его. — Ты можешь передать Стивену записку?
— Конечно, — сказал Майк.
Джон оторвал кусочек бумаги от карточки и быстро написал:
«Дорогой Шерл…
Затем зачеркнул это и написал сверху:
Дорогой 7, я не смогу вернуться еще несколько дней, но постараюсь прийти как можно быстрее. Береги себя.
Твой, Джон».
Он свернул листок и протянул его Майку.
Тот положил записку в карман и сказал:
— Хорошо. Увидимся утром. Отдохни, если получится. Джон смотрел, как тот уходит, со странным чувством потери, зная, что тот возвращается в столовую и к Шерлоку, а он остается здесь.
Он совершил свой обход, проверив других пациентов, чье состояние было более-менее стабильным, а затем вернулся к Той Женщине, и снова стал обтирать ее и поить с ложечки водой.
— Давай, девочка, проглоти немного, — прошептал он. — Ты горячая как печка и высохшая как косточка, выпей немножко.
Через некоторое время Джон обтер ее лицо и лоб влажной холодной салфеткой, пытаясь сбить лихорадку. Он продолжал разговаривать с ней, зная, что она вряд ли могла его слышать, но пытаясь сделать всё, чтоб ее поддержать, и помочь ей бороться с болезнью.
Он задумался мимоходом, как доктор Вудкорт смог узнать, что ее дерзкие слова не шокируют и не взволнуют его. Если и была одна вещь, которую он понял после Калли, хотя он знал это гораздо раньше, просто не признавался себе, то это было то, что женщины не были ему интересны. А что касается того, кого он действительно желал, что ж, эту тайну он унесет с собой в могилу.