Та Женщина впервые за долгое время открыла глаза, и ресницы ее задрожали. Джон схватил чашку с водой и поднес к ее губам.
— Вот вода. Просто намочите губы немного, вот молодец.
Она попыталась сделать, как он сказал, но затем скривилась, и, отвернувшись, поморщилась:
— Больно, — прошептала она. — Живот болит.
— Я знаю, девочка, один глоточек.
Он намочил ткань и обтер ее губы, а другую салфетку положил на ее сухой и горячий лоб. Было уже поздно, около полуночи, то время, когда ангел смерти подбирался ближе всего, чтобы унести умирающих в свое царство. Казалось, Та Женщина задремала, но затем она снова открыла глаза и пристально посмотрела на Джона:
— Где я?
— Вы в больнице, — мягко ответил Джон. — В Бластбурне.
— Он нашел меня?
— Кто?
— Он, — она вздрогнула. — Я знаю, он ищет меня. Он хочет, чтобы я умерла, он не успокоится, пока я жива.
— С вами больше никого не было, миссис.
С ее губ сорвался хриплый смех, и на какой-то миг Джон снова увидел в ней ту дерзкую девчонку, что дразнила его в их первую встречу.
— Я не миссис, — сказала она, а затем застонала.
— Тогда мисс. Вас никто не искал.
Она отдохнула минутку, тяжело дыша. Было видно, что ей очень больно.
Она оскалила зубы и посмотрела на него, глаза ее ярко блестели от лихорадки.
— Я умираю?
Джон замер в нерешительности, но каким-то чутьем он знал, что она не примет ничего, кроме правды.
— Я не знаю, мисс. Вы очень больны. И я не знаю, смогу ли помочь вам.
— Тогда я должна рассказать кое-что, — резко сказала она. — Кто-то должен знать это. Я не могу умереть, не рассказав обо всём. Если болезнь не убьет меня, то это сделает он. Я вижу его всё время, продолжаю видеть, я вижу его прямо сейчас, но ты сказал, что его здесь нет, да? Его ведь нет?
Она повысила голос, и Джон поспешил успокоить ее.
— Здесь никого нет. Это все лихорадка. Может, еще попьете? У меня есть чай или бульон…
Она уступила, и он влил немного чая в ее потрескавшиеся губы.
— Кто-то должен знать, — прошептала она, устремив на него свой воспаленный взгляд. — Он убил тех людей. Беннетов и Шерринфордов. А затем использовал их гибель как предлог для ареста, заключения и казни всех, кто был против него. А сейчас он затевает войну с Францией. Он сделал это, и он хранит письма, а я знаю, где они, они в его комнатах, и кто-то еще должен знать об этом.
Джон замер. Ему показалось, что весь воздух внезапно исчез из комнаты.
Та Женщина вдохнула, быстро и неглубоко, а затем устремила взгляд в потолок.
— Теперь вы знаете, — хрипло сказала она.
— Кто? — спросил Джон почти шепотом. — Кто сделал это?
— Он ужасный человек, — хрипло сказала больная. Она закрыла глаза, как будто пытаясь сдержать слезы, но тело ее было слишком обезвожено, чтобы плакать.
— Кто? Кто ищет вас?
Она посмотрела на него снова, в ее воспаленных глазах сверкнуло пламя:
— Сэр Джеймс Мориарти.
Та Женщина больше не сказала ни слова. В ту ночь, в ее самые тяжелые часы, она впала в оцепенение, и не реагировала на слова Джона или его прикосновения. Он продолжал обтирать ее мягкой влажной тканью и смачивать ее губы. У кровати горела лампа, и Джон устало подумал, что может понять, почему бедной девочке везде чудился Мориарти – тени на стенах были такими, что их можно было бы испугаться даже без лихорадки. Ему казалось, что он был единственным во всем мире, кто не спал в эту ночь.
Внезапно Джон осознал, что тихие стоны Той Женщины прекратились, и она лежит теперь совершенно тихо. Сердце его замерло. Медленно он наклонился к ней и взял ее руку; та была холодной, и на мгновение Джон ощутил прилив горечи и ощущение поражения, но затем ее пальцы дрогнули в его руке, и он почувствовал ее пульс. Тот был быстрым и слабым. Она не умерла. Просто лихорадка отпустила ее из своих цепких лап.
— Ты будешь жить, — прошептал Джон. Он потянулся к тазу и вытер пот, выступивший бисеринками на ее лбу. — Храбрая девочка, ты прошла через Долину и вышла к свету**.
Он устроил ее поудобнее, и она погрузилась в глубокий сон, а Джон в своем возбуждении уже даже не ощущал усталости, так хотелось ему немедленно бежать в Бартс, чтобы рассказать Шерлоку то, что он услышал. Однако сейчас это было невозможно, поэтому он скинул ботинки и устроился на соседней пустой койке, надеясь обдумать немного то, что ему сказала Та Женщина, но уснул быстрее, чем его голова коснулась подушки.
— Джон? Джон!
Джон вяло моргнул. Утренний свет струился в окна, а рядом стоял Майк, тряся его за плечо и держа в руках чашку чая.
— Уфф, — сказал Джон, садясь на койке. Он потряс головой, чтоб в ней прояснилось немного, и с благодарностью принял чашку.
— Спасибо, Майк. Уже поздно?
— Нет, я только пришел. Кажется, лихорадка спала? Хорошая работа.
— Да, — сказал Джон, расплываясь в улыбке. Затем он вспомнил о том, что узнал прошлой ночью, и чуть не поперхнулся чаем.
— Эй, полегче, — сказал Майк, хлопая его по спине. — В ординаторской можно перекусить, если хочешь. И Стивен прислал это. — Он протянул Джону кусок хлеба и записку, убористо написанную мелким почерком Шерлока.
— Да, — сказал Джон, убирая записку в карман, чтоб позднее прочесть ее, и жадно набрасываясь на хлеб. — Пора заняться работой. Спасибо, что разбудил меня, Майк.
— Не стоит. Увидимся на обходе, — сказал Майк и ушел.
Доктор Вудкорт был рад узнать, что их загадочная пациентка, вероятно, выживет.
— Пусть сегодня она поспит, а когда проснется, дай ей бульона и немного вина, — распорядился он. — Бульон, не чай – она потеряла очень много крови во время своей болезни, и ей нужно восстанавливать силы.
— Бульон, — пробормотал Джон, сделав запись.
Та Женщина спала большую часть дня, проснувшись лишь ненадолго и не проявив никакого интереса к бульону и вину, которыми Джон пытался ее накормить. Однако ее не лихорадило, и ее цвет лица улучшился. Когда позже зашел Майк, чтоб узнать, вернется ли Джон на ночь в Бартс, или нет, тот заколебался, разрываясь между желанием увидеть Шерлока и сообщить ему новости, и надеждой, что ему удастся уговорить Ту Женщину снова побеседовать с ним, когда им никто не будет мешать.
— Подожди минуту, — наконец, попросил он и написал Шерлоку еще одну быструю записку на другом кусочке бумаги, ограничившись словами:
“Я тоже скучаю по тебе, и съешь свой хлеб завтра сам, я в порядке”
Он передал ее Майку, а сам, закусив губу, вернулся к своим пациентам.
Позже этим вечером Та Женщина, наконец, проснулась.
Глаза ее таинственно мерцали из-под ресниц. Она огляделась вокруг с выражением замешательства, пока не встретилась взглядом с Джоном, и понимающе улыбнулась ему.
— Вот сейчас я выпила бы вина, — почти промурлыкала она, и Джон не смог не улыбнуться в ответ.
— Может, сначала немного воды? — предложил он.
Он помог ей сесть, хотя она вздрагивала от боли, и принес ей в чашке воду, которую она жадно выпила, а затем вина. Джон чувствовал, как она оценивающе его изучает.
— Вы мой доктор?
Он рассмеялся.
— Нет, просто студент, мисс.
— Ну, вы кажитесь мне хорошим человеком… можете ответить на мой вопрос?
— Я постараюсь, мисс.
— Я бесплодна теперь?
Джон замер. Он мог ответить на этот вопрос, но не был уверен, что хочет. Она задала свой вопрос весьма легким тоном, но он не мог представить себе, что ответ совсем не волнует ее.
— Нельзя быть абсолютно уверенным, мисс, но… вероятно да.
Она отвернулась к окну, как будто темнота за ним сейчас была тем, что больше всего ее занимало, а Джон вновь наполнил ее чашку.
Когда он повернулся к ней, она была абсолютно спокойна, с любопытством ощупывая изящными пальцами свои короткие волосы на затылке.