Но у мистера Брокльхерста были иные планы. Когда ужин, наконец, завершился, директор продолжил представление, наказав еще двух мальчиков, которые были пойманы на том, что позволили себе шептаться во время еды. Затем мистер Брокльхерст объявил, что духовным воспитанием учеников недопустимо долгое время ужасно пренебрегали, и вместо бесцельного и опасного времяпрепровождения, которое они получали обычно после ужина, сейчас они будут слушать, как мистер Поззи зачитает им отрывки из Священного Писания. Джон и другие мальчики, конечно же, должны были стоять, являя собой пример расплаты за грехи.
Это был тяжелый час.
К концу его колени Джона начали немного дрожать от голода, усталости и боли, и он серьезно задумался, что еще пять минут, и он не выдержит. Удивительно, что Майк еще держался на ногах. Время от времени к ним присоединялись и другие мальчики, которые были обвинены в том, что вертелись, дремали или перешептывались, и тоже получали свою долю наказания. Джон сильно сомневался, что кто-то смог бы найти что-то поучительное в том, что им зачитывалось: сам он почти не понимал, что читает мистер Поззи, и видел на лицах других учеников точное такое же непонимание.
Наконец, к огромному облегчению Джона, их отпустили. Спотыкаясь, он побрел по лестнице вслед за другими учениками, которые вели себя чрезвычайно тихо, опасаясь даже кашлянуть из страха, что в тот же миг на их спины опустится палка из черного дерева. Даже мистер Минчин выглядел подавлено. Мистера Брокльхерста нигде не было видно, но Джон всё равно старался не вертеть головой, пока быстро шел к постели после такого же быстрого умывания, а затем осторожно лег на бок и, измученный и голодный, постарался как можно быстрее уснуть.
Следующим утром, когда Джон пришел в больницу, он обнаружил Шерлока сидящим на своей койке. Тот обхватил колени и пристально изучал нового пациента. Однако, когда он увидел Джона, выражение его лица стало обеспокоенным. Он опустил колени и выпрямился на койке.
— Что случилось? Ты прихрамываешь? Что произошло? Тебе больно? Что…
— Всё в порядке, — оборвал его Джон. — Немного болит, да, но это неважно. Мне нужно поговорить с тобой. На лестнице, в час дня, хорошо?
— Я попробую, — сухо сказал Шерлок. Он снова обхватил колени и нахмурился. — Хорошо. Ты, не хочешь мне сейчас ничего рассказывать, я вижу это, так что тебе лучше пойти на свои обходы, чтобы у нас было время на разговор.
Когда они встретились позже на лестнице, Джон рассказал Шерлоку о новом директоре.
— Ты был прав, — закончил он. — Нам надо было бежать, до того как он появился. Думаю, самое лучше сделать это сейчас, пока ты в больнице. Отсюда будет легче сбежать, чем из школы.
— Мы не можем бежать сейчас. Нам некуда идти, и у нас нет одежды, а у тебя даже нет повода, чтобы пойти в подвалы и забрать наши деньги. Потребуются недели, чтоб Ирэн поправилась, а затем ей нужно добраться до Лондона и посмотреть, как идут дела. — Шерлок прикусил губу, напряженно думая. — Нам нужно придерживаться плана. Не высовываться и постараться не попасть в неприятности.
— Да уж, я и сам уже это понял, спасибо, — сказал Джон. — И я за себя не волнуюсь, я знаю, как не привлекать внимания. Но вот ты…
Шерлок пожал плечами.
— Мне просто нужно постараться задержаться в больнице как можно дольше, а потом держаться в тени.
— Может быть, мистер Брокльхерст просто хотел произвести впечатление, чтобы все вели себя послушно и тихо, а потом не будет свирепствовать? — сказал Джон без особой надежды.
— О, я сомневаюсь в этом, — ответил Шерлок. — Думаю, он лишь разминается.
И Шерлок, конечно, был прав.
Когда Джон пришел на ужин, на этот раз заблаговременно, он удивился, увидев несколько пустых мест за столами. Среди отсутствующих были Моррис и Флиа. Джон бросил недоуменный взгляд на Тэнка, что теперь непривычно, и даже отчасти забавно и жалко, возвышался в конце стола в одиночестве, но времени для расспросов не было, поэтому он просто сел ужинать. По крайней мере, его тарелка снова была полной; очевидно, что бы ни случилось, но новости об этом не доходили до кухонь, до того как ужин был приготовлен.
— Их выгнали, — сказал коротко Тэнк, когда они встретились с ним в умывальне. — Мистер Брокльхерт вызвал их сегодня с утра и спросил их возраст. Моррис и Флиа пытались наврать, но, конечно, он проверил, и их выкинули. Я сказал, что мне восемнадцать, чтоб тоже уйти, но в бумагах записан мой настоящий возраст, так что он сказал, что я приговорен к пребыванию здесь, пока мне, и правда, не исполнится восемнадцать. Думаю, он уже многих проверил, и уж точно тех, кто выглядит старше. Так что многие ушли.
— Что же ты будешь делать?
Тэнк мрачно дернул плечом.
— Здесь останусь, наверное. Что еще я могу поделать? Не очень-то весело, когда всем управляет такой ублюдок.
Этой ночью Тэнк позвал Тэдди в свою постель, что было, как подумал Джон, сумасшедшим риском, но, возможно, Тэнк надеялся, что, если его поймают, то просто выкинут вон. Однако, мистер Брокльхерст не появился, и Тэнк брал Тэдди грубо и жестко. Джон лежал в темноте, слушая доносившиеся звуки, и ненавидел себя за то, что не вмешивается, и еще сильней ненавидел, когда сам возбудился немного. Тихие стоны и хрюканье Тэнка, толкавшегося в Тэдди, напомнили Джону его самого, то, что он чувствовал, глубоко погружаясь в парня, и он в ярости сжал простыни, злясь на себя за эти вспоминания, и за то, что в паху стало вдруг горячо, а член отвердел. Когда всё закончилось, Тэдди не сразу возвратился в свою постель. Джон, всё еще лежа без сна, слышал голос Тэнка, низкий, хриплый, расточающий грубоватую похвалу:
— Вот так, котенок. Хороший мальчик.
Джон лежал на своей расшатанной койке, одинокий и возбужденный, и смотрел в темноту, размышляя о том, что придумает дальше для них мистер Брокльхерст.
Следующим, что тот сделал, был обыск, устроенный в спальных комнатах. И, конечно, в спальне «В» обнаружили джин, что немедленно привело директора в такую ярость, какой Джон еще у него не видел.
— Такой крепкий напиток — и где? Здесь. В христианском доме. Чье это? — Голос его стал опасно низким.
— Морриса, сэр, — быстро подумав, ответил Джон. Другие ученики быстро закивали в полном согласии.
— Действительно, — на бледном лице мистера Брокльхерста появились красные пятна вдоль острых скул. — И никто из вас не остановил его.
— Он избил бы нас, сэр, — сказал Джон.
— Тогда следует избить вас сильнее, дабы вы понимали, что греха и проступка следует избегать любой ценой.
И он так и сделал. На этот раз порка была более жестокой, чем та, что запомнилась Джону в столовой, хотя то, что мальчиков было около тридцати, несколько помогло делу, — даже мистер Брокльхерст устал заносить свою палку.
Джон полагал, что могло быть и хуже. Эта мысль теперь часто стала его посещать, хотя Шерлок нисколько не разделял ее, когда Джон с ним встретился следующим утром.
— Я в порядке, — нетерпеливо повторил ему Джон, уже в третий раз. — Он мне просто заехал по бедрам. Мне, во всяком случае, не задело почки. У Никки, вон, до сих пор в моче кровь.
Глаза Шерлока стали как блюдца.
— А это опасно? Он в больнице?
— Нет, с ним всё будет хорошо. Со мной тоже так было однажды, когда я свалился с забора и сильно ударился. — Джон поморщился, вспоминая этот случай. — Хорошо, что спину себе не сломал, а то было бы хуже, чем-то, что случилось. А сейчас отправляйся в постель и старайся выглядеть очень больным; скоро мы будем делать обход.
Правда была в том, что Шерлок вполне мог бы уже вернуться в школу, еще несколько дней назад. Он полностью выздоровел, но доктор Вудкорт был слишком занят, борясь со вспышкой дизентерии, и верил на слово Джону в том, что его кузен еще болен, так что Шерлок счастливо оставался под крылышком Джона, в больничной палате на втором этаже. Ирэн тоже всё еще была там, хотя, в отличие от Шерлока, ей притворяться не требовалось, ведь ей даже садиться не позволяли еще.