Был всего лишь один луч надежды в том царстве мрака, который насаждал мистер Брокльхерст. Спустя несколько дней после инцидента с джином, директор, наконец, начал инспектировать спальни учеников по ночам. В первую же ночь он обнаружил мистера Гамфилда в весьма скандальных обстоятельствах с одним из новоприбывших мальчиков, и тут же его уволил. Мальчик, который еще не научился не шуметь, плакал и вырывался и поэтому был избит злосчастной палкой директора. Это была единственная прогрессивная вещь, которую сделал новый глава, особенно, учитывая то, что учитель, заменивший мистера Гамфилда, оказался столь же набожен, как и новый директор, и не выказывал никаких намерений заполучать мальчиков в свою постель.
— Но неужели он еще не поймал на этом никого из учеников? — спросил Шерлок, когда они были на лестнице.
— Нет…большинство самых старших теперь выкинуты из школы, а те, кто остался, — слишком напуганы. Он как-то поймал мальчика из спальни «А» после того, как огни были потушены, и тот просто шел в туалет. Мистер Брокльхерст запер его в холодном подвале на три дня, без еды и воды. Он сказал, что если мы не ценим свои постели, которые нам пожалованы благотворительностью для нашего же блага, то мы их и не заслуживаем.
Шерлок содрогнулся. При всей его любви к кладовым и тайным коридорам, сама мысль о том, чтобы быть запертым где-то там, приводила его в ужас.
— Он всё еще там?
— Нет, его выпустили сегодня утром. Он едва мог стоять, но мистер Брокльхерст отправил его работать на фабрику. Ну, мальчик хотя бы позавтракал.
— А ты сегодня не торопишься, — заметил Шерлок.
— Сухая погода привела к тому, что вспышка дизентерии пошла на убыль, — согласился Джон. — Я рад, что появилось больше свободного времени, хотя это означает, что и у мистера Вудкорта оно появится, и он скоро займется моей палатой, а для мушкетеров это будет совсем не к добру.
Так оно и случилось. Спустя несколько дней Ирэн, больше не смущавшая никого своими дерзкими речами, была переведена в женскую палату. А Шерлока признали достаточно выздоровевшим, чтобы отправить обратно в школу. Джон не мог не ощутить небольшого укола вины, когда доктор Вудкорт стал уверять его, что его кузен уже вполне здоров. Он явно решил, что Джон просто проявил чрезмерную опеку по отношению к Шерлоку, и не стал ругать его за то, что тот позволил ему так долго занимать место в уже и так переполненной больнице. Джон был рад оказанному ему доверию.
— Не беспокойся, Джон, — сказал доктор Вудкорт с доброй улыбкой, глядя, как Шерлок садится на край своей койки, чтобы обуться. — Здоровье твоего кузена значительно улучшилось, и, если он не будет находиться во влажных помещениях или переполненной тюрьме, то, полагаю, с его легкими этой зимой всё будет хорошо.
Джон слабо улыбнулся. Он не мог сказать, что его больше беспокоит благополучие не легких Шерлока, а его задницы, и никак не мог отделаться от дурного предчувствия, что Шерлок обязательно привлечет к себе нежелательное внимание мистера Брокльхерста. Хотя нельзя сказать, что внимание директора вообще могло бы быть желательным.
— Помни, — прошипел Джон, пока они шли обратно. — Ничего не говори…
— Я знаю, Джон, — сказал Шерлок раздраженно. — Я прекрасно слышал. Ты сегодня уже три раза мне это сказал.
— Я знаю, как тебе будет трудно удерживаться от своих дедукций насчет него! Просто делай их молча, пока мы не окажемся наверху, хорошо?
— Это уже четвертый раз, — прошипел Шерлок, когда они уже входили в столовую, что, по крайней мере, означало, что за ним осталось последнее слово.
Как Джон и ожидал, мистер Брокльхерст моментально выделил Шерлока из толпы подошедших к столам спальной комнаты «В». Джон затаил дыхание. Шерлок сидел, как и все, низко опустив голову и глаза, он всё делал правильно, но даже в своей вытертой форме, что была ему слишком широкой в плечах и короткой в манжетах, он казался лебедем, непонятно как оказавшимся на птичьем дворе.
— Имя? — резко спросил его мистер Брокльхерст.
— Стивен Уотсон, сэр, — ответил Шерлок со своим самым лучшим простонародным акцентом. Он даже не забыл добавить «сэр», и Джон почувствовал мимолетный прилив гордости, смешанной с беспокойством.
— И почему это тебя не было на ужинах в прошлые дни, Стивен Уотсон?
— Я был в больнице, сэр. У меня болезнь легких.
— Правда? Выглядишь ты совершенно здоровым. Учтите, мальчики, что отлынивание от своих обязанностей под предлогом болезни больше не будет приниматься с таким попустительством, как в прежнее время.
— Как скажете, сэр, — пробормотал Шерлок, довольно правдоподобно изобразив легкое удивление при словах “под предлогом болезни”.
— Где ты работаешь?
— В кладовых, сэр. В подвалах.
— Действительно, — мистер Брокльхерст рассматривал Шерлока в течение долгой минуты. Что же привлекло его внимание? Джон понял — то, как держался Шерлок. Его осанка. Тот склонил свою голову и пытался скопировать повадки других мальчиков, смирение и отчаяние, но его горделивая, изумительная спина просто не гнулась. Каким-то чутьем мистер Брокльхерст распознал эту гордость и теперь хотел сокрушить ее.
— Я не замечал никаких трудностей в снабжении, пока ты болел. Похоже, ты не так уж и нужен в кладовых.
Сердце Джона замерло. Только не на фабрику, только не на фабрику! — в отчаянии думал он.
— С другой стороны, — вкрадчиво продолжил директор, — я слышал, что в прачечных не хватает рук. Ты отправишься туда завтра.
Сердце Джона упало.
— Да, сэр.
Мистер Брокльхерст еще какое-то время буравил его глазами, затем бросил взгляд на сидящих за столами учеников, что замерли, точно кролики при виде змеи, а затем развернулся и унесся прочь.
— Ну, ничего страшного, — сказал Шерлок той ночью, когда мистер Минчин потушил, наконец, все огни. — Это же ненадолго, и, я уверен, зимой в прачечных не так уж и плохо — тепло.
— Зимой нас уже здесь не будет, — сказал твердо Джон. — А вот что с вином и деньгами?
— Денег хватит; нам даже не нужно продавать остаток вина. Посмотрим, как тут всё будет, к тому времени, когда мы решим уходить. В крайнем случае, если возникнут трудности, попрошу, чтобы Пип нашел деньги и принес их нам.
— М-м, — сказал Джон, не желая продолжать разговор о Пипе. Он переживал, что сейчас возникнет неловкая пауза, но Шерлок уютно устроился в его руках, довольный, как и всегда в таких обстоятельствах. Его кудри щекотали нос Джона, и так захотелось погрузить в них лицо, вдохнуть этот запах, а затем потереться носом о стройную шею….но нет, он не должен. Джон заставил себя подумать о более безопасных вещах.
— Итак, что ты можешь сказать о директоре?
— Он пуританин, — ответил Шерлок. — Но это ты и так знаешь. Он из тех, кто считает, что быть счастливым — грешно. Его отец рано умер, и, вероятно, как-то нехорошо, он воспитывался строгой набожной матерью, в бедности. Нет, он не садист, не как Мориарти, он действительно полагает, что, поступая жестоко, спасает души.
— И поэтому он опаснее? Или нет?
Шерлок положил свою длинную руку поверх руки Джона.
— Я не знаю. Посмотрим. — Он сжал руку Джона и тихо сказал: — Я скучал по этой дурацкой, раскачивающейся постели — и по тебе.
Джон сразу же почувствовал себя лучше.
— Пожалуйста, не сломай ее снова. Мистер Брокльхерст нас запинает ногами, — сказал он, улыбнувшись, когда Шерлок фыркнул в ответ.
Следующим вечером Шерлок примчался в столовую в самый последний момент, упав на стул рядом с Джоном, когда мистер Брокльхерст уже входил в дверь. Он выглядел очень уставшим, одежда была мокрой и пахла щелоком, а когда он потянулся к тарелке, то отдернул руку с гримасой боли. Джон увидел, что руки его в ожогах… И невольно отвел глаза, не в силах смотреть на изящные пальцы Шерлока, сейчас покрытые пузырями. Его тонкие пальцы, которым бы только скрипку держать, и смычок…