— Мы ничего не знали о том, что случилось с тобой, до самого ужина, — сказал Тэнк. — Никого же там не было, кроме парней, что были на кухне. Один из них рассказал нам всё в умывальной. Я думал, что Севен бросится тут же к тебе, и пришлось мне его удерживать, я имею в виду, буквально, руками, — Тэнк изобразил то, как он схватил Шерлока. — Я заставил его сесть и дождаться хотя бы, чтоб потушили огни. Он сказал, что знает какой-то тайный ход к комнатам учителей, но, как видно, тот был не таким уж тайным, потому что мистер Брокльхерст поймал его там. Я услышал шум через пять минут, как Севен ушел. Я сегодня пораньше спустился к завтраку, и услышал как Альфред говорит директору, что пошел забрать Севена из подвала, но тот не мог встать. Брокльхерст приказал его там и оставить, что, мол, если захочет есть, пусть выходит, а нет — так пусть там и гниет. И я просто взбесился, вот прямо скажу. Пошел прямо в подвалы, и нашел его там. Он свернулся у самой двери как котенок, весь холодный, застывший. Он и весил не больше котенка, когда я его поднял на руки.
— О, господи, — простонал Джон, откинувшись на подушку, в надежде, что головная боль, охватившая его с прежней силой, уменьшится. Три дня в темноте, в одиночестве, не зная, жив ли Джон или нет, о, боже мой! Он поднял голову, чтоб взглянуть на Шерлока, но ширма заслоняла обзор, не давая ему ничего разглядеть.
— Тебе лучше, наверно, вернуться сейчас. Завтрак ты уже пропустил и, должно быть, не захочешь опаздывать на работу?
— Я туда не вернусь, — сказал Тэнк хладнокровно.
— Что?
— Я делаю ноги. Из Бартса сбежишь черта с два, а отсюда — раз плюнуть. Просто выйду через главную дверь. Для меня ничего уже здесь не осталось, а этот Брокльхерст… Я хочу найти Флиа и Морриса.
— Но твоя форма!
— Да пропади она пропадом, украду что-нибудь еще, — Тэнк протянул ему руку. — Удачи тебе, Джон Уотсон, и, если он выкарабкается, позаботься о нашем парне.
— Можешь не сомневаться, — сказал Джон, всё еще потрясенный. Он пожал руку Тэнка и смотрел ему вслед, пока не пришел доктор Вудкорт.
— Я хочу сам за ним ухаживать, сэр, — сказал быстро Уотсон. — Пожалуйста!
Доктор Вудкорт оценивающе посмотрел на него.
— А сможешь? Ты пришел в себя, как ты считаешь?
— Да, сэр. Голова, конечно, еще болит, но если я буду просто лежать тут и волноваться, будет только хуже, для всех. И вы знаете, какой он пациент. Но меня он послушает…
— Он очень болен, Джон, — сказал доктор мягко. — Думаю, что сейчас от него не будет проблем. Но за ним нужен постоянный уход, и если ты думаешь, что справишься с этим, тогда, я полагаю, это будет огромной помощью сестрам.
— Я справлюсь, сэр.
— Что ж, отлично. Тогда мы передвинем твою кровать. — Доктор Вудкорт остановил его, когда Джон попытался подняться. — Но не прямо сейчас. Сначала ты съешь свой завтрак, умоешься и оденешься. Это будет долгая битва, и поэтому лучше вести ее, предварительно подкрепившись и в чистых носках, если можно так выразиться.
Джон торопливо проглотил овсянку, одолжил у кого-то из санитаров бритву, и быстро помылся в холодной воде. К своему удивлению, он действительно почувствовал себя лучше, и с новыми силами отправился к своему пациенту. Сестра вручила ему оловянную чашку и маленькую искривленную ложку.
— Не торопись, — предупредила она. — Он просил воды, как его принесли, но, выпил ее слишком быстро, и его стошнило.
Джон кивнул и сел рядом. Шерлок слабо пошевелился под укутавшими его одеялами; глаза его, яркие от лихорадки и глубоко запавшие, казались огромными на изможденном лице.
— О, Джон, — сказал он с облегчением в голосе. — Как… плохи дела?..
— Нет, конечно, нет. Несколько дней отдыха и лечения, и ты будешь…
— Не я — ты, — прервал его Шерлок нетерпеливо. Он с трудом дышал, утопая в тонких больничных подушках. — Твоя голова, как твоя голова?
— О, всё в порядке, дружище, правда, в порядке. Ну, я бредил, конечно, последние дни, и мне всё казалось, я в Шерринфорд-холле — после того, как те люди напали на нас, помнишь? А затем я попросил, чтобы Майк разыскал тебя и сказал, что всё у меня хорошо, но…
— Я уже был в подвале, — закончил Шерлок. Он отвернулся, попытавшись почесать свое забинтованное запястье. — Я знаю, ты думаешь, что я сделал глупость.
— Нет, не думаю, — сказал Джон, беря его за руку и крепко сжимая его тонкие пальцы. — Я, наверное, сделал бы то же самое. Теперь хватит болтать. Попей немного, а потом постарайся уснуть.
— Не бульон. Не хочу бульона.
— Здесь просто вода. Потом, может, немного чаю? С сахаром, как ты любишь.
— Да, с сахаром, — прошептал Шерлок. Глаза его закрывались. Джон подоткнул его одеяла и начал поить его с ложечки, пока чашка не опустела. Потом вышел за чаем, но когда возвратился, Шерлок уже спал, так что чай юный врач выпил сам, а потом взял Шерлока за руку и стал смотреть, как тот спит.
Лихорадка усиливалась. К ночи Шерлок стал бредить, бормоча что-то странное по-немецки, чего Джон совершенно не понимал.
«Sie sind ein Idiot… Mendelejew hat Recht, siehst du das nicht?» (нем. Они идиоты….Менделеев прав, разве вы не видите этого?) — Он в расстройстве оттолкнул руку Джона, когда тот попытался его напоить.
— Шерлок, пожалуйста, — молил Джон. — Это чай с сахаром, ты же любишь сахар, ну, немножко?
— Das Periodensystem, (нем. Периодическая система) — выдохнул Шерлок, напряженно глядя в пространство.
— Твой кузен изучал на немецком химию?
Джон подпрыгнул, пролив чай на колени.
— Черт… извините, сэр, извините, пожалуйста.
Доктор Вудкорт стоял прямо за ним, задумчиво глядя на Шерлока, а потом посмотрел на Джона, отряхивавшего одежду.
— Наш хозяин, лорд Шерринфорд, держал много книг для слуг. Он стоял за реформы образования, а Стивену, э-э-э, нравилась химия, и поэтому он… — Джон замялся, так и не сумев придумать причины, по которым лорд Шерринфорд, реформатор он или нет, мог считать, что в его конюшнях нужен немецкий.
— Всё хорошо, — сказал доктор, с симпатией глядя на Джона. — Я не знаю, кто твой кузен, и кузен ли тебе он вообще, только с первой же встречи было понятно, что он никакой не слуга. Но, пожалуйста, успокойся. Для меня это не имеет значения, так же, как не влияет на то, какое лечение он получит. Я ничего никому не скажу, кто бы вы ни были.
— Aus meinem Labor, Dummkopf, (нем. Это моя лаборатория, болван.), — откликнулся Шерлок сердито.
Доктор Вудкорт посмотрел на него в изумлении.
— А он, правда, настолько умен, как думает?
— Да, сэр, — ответил Джон. Его так тревожило состояние пациента, что он даже не почувствовал облегчения от того, что их доктор, кажется, принял их без вопросов. — Он действительно очень умен. — И, раз Шерлок отвлекся, влил в его приоткрытые губы ложку сладкого чая. Больной шевельнулся и, глотнув, схватил Джона за руку.
— Mehr (нем. больше)
— Шерлок!
— Нет, он просит — еще, — сказал Вудкорт.
— О-о, — Джон поднес ко рту Шерлока чашку с питьем, ощущая триумф, когда тот сделал жадный глоток. — Вот так, мой хороший. Не торопись.
Шерлок отозвался набором непонятно звучащих согласных; его веки закрылись, и он расслабленно лег на подушки. Джон вытер его лицо влажной и прохладной салфеткой, наблюдая с тревогой, как тот часто и коротко дышит.
— Думаю, он сейчас немного поспит, — сказал доктор Вудкорт. — И ты отдохни, а я с ним посижу. Тебе нужно поспать, или снова у тебя начнет болеть голова.
Джон помедлил мгновение, но доктор был прав, он действительно очень устал.
— Вы меня разбудите, если… что-то случится?
— Ну, конечно.
— Он не будет бульон, он его не любит. О… и следите, пожалуйста, чтобы он не расчесывал ранки во сне…
— Я за всем этим прослежу, — сказал доктор уверенно, забирая ткань из рук Джона, и подтолкнул его к койке. — Иди спать, ученик.