— Ш-ш-ш, — прошептал Джон и начал считать про себя. Если Минчин не вернется в течение пяти минут, то тогда, вероятно, не вернется вообще. Мистер Брокльхерст был менее предсказуем, но его визиты были довольно редки. На второй сотне Шерлок пошевелился, но Джон сжал его руку, останавливая.
Джон досчитал до трехсот и расслабил хватку.
Он скользнул рукой под голову Шерлока, пропуская сквозь пальцы шелковистые кудри, пока затылок полностью не оказался в его ладони, и потянул его к себе. Джон очень нервничал, но отзывчивость Шерлока в умывальной придала ему смелости.
— Могу я поцеловать тебя? — прошептал он.
— Да, — тихо ответил Шерлок, и губы Джона нашли его рот. Их первые поцелуи были нежными и почти невинными, похожими на тот самый первый их поцелуй — просто мягкое касание губ. Шерлок выдохнул, и Джон понял, что тот задерживал дыхание, а затем, тихонько застонав, вдохнул и открыл рот. Джон крепче обнял его затылок, и, еще сильнее прижавшись губами к его губам, коснулся своим языком языка Шерлока. О боже, он никогда не подозревал, что поцелуй может быть таким. Все эти прежние обжимания под омелой и в пабе, все эти девчонки — всё меркло и сходило на нет перед этим, настоящим поцелуем, этим сладким податливым ртом, который он обожал и который теперь был его. И он мог его брать, пробовать на вкус, целовать и владеть.
Они целовались и целовались, без конца. Их руки сжимали друг за друга до синяков, в то время как другой рукой Джон собственнически обхватил голову Шерлока. Тот иногда прерывался, чтобы вздохнуть, и тогда его голова откидывалась на руку Джона, но затем тот снова тянул его к себе, и Шерлок отдавал свой рот во владение, почти с отчаянным пылом. Они целовались так долго, что Джон подумал, они никогда больше не остановятся, и он просто никогда не отпустит Шерлока больше.
Наконец, Джон стал целовать его более нежно, ослабляя хватку, и Шерлок смог снова немного откинуться на его ладонь. Тот вздохнул и тихонько потерся носом о ладонь Уотсона.
— Это тоже грех, как ты думаешь? — тихо спросил он. — Потому что я был бы счастлив заниматься этим всегда.
— Я знаю, — прошептал Джон в ответ. — А мы и будем. Вечно.
Шерлок улыбнулся и закрыл глаза.
— Да.
Джон снова обхватил его голову, чтобы поцеловать его в лоб, а затем подвинул их так, чтобы голова Шерлока оказалась у него на плече. Другая его рука всё еще сжимала руку юного лорда. Он потерся носом о его кудри, и в этот момент понял, что ноги Шерлока свисают с их койки.
— Шерлок!
— Я в порядке, — пробормотал тот сонно. — Мне нравится так.
Джон вздохнул, и повернул его так, чтобы они оказались в их обычной спальной позиции.
— Когда мы выберемся отсюда, у нас будет огромная кровать, и мы будем спать там, когда захотим.
— И есть апельсины.
— Каждый день.
— И целоваться.
— Каждый день. Все дни. Когда захотим.
— Я хочу много целоваться, — сказал Шерлок. — И хочу много всего остального.
Джон поцеловал его в шею, чтоб показать, что полностью разделяет его желания.
— Навсегда, — сказал он еще раз.
Восхищался Шерлоком Джон годами. Да, скучал по нему, тосковал и любил его, но теперь быстро понял, что всё это не идет ни в какое сравнение с тем, чтоб сходить по нему с ума. Ему стало казаться, что оставшиеся двадцать три часа в сутках он только и делает, что ждет — ждет нетерпеливо и страстно, когда же наступит время их ночных поцелуев. После стольких лет молчаливого обожания, сама возможность прикасаться к нежной коже Шерлока, его шелковым волосам и сладким губам была удовольствием, которым Джон просто не мог насытиться.
Сначала поцелуи оставались почти невинными. Джон был счастлив касаться лица и рук Шерлока. Кроме того, невинность юного графа заставляла Джона чувствовать в полной мере свою ответственность. Шерлок был настолько нетронут и чист! Джон знал, что, скорее всего, придает всему этому слишком большое значение, но продолжал относиться к Шерлоку как к застенчивой юной невесте. И ему самому всё казалось столь новым и необычным, что он счастлив был двигаться медленно, наслаждаясь каждым маленьким шагом.
Разумеется, их поцелуи недолго оставались столь целомудренными.
В ночь Рождества Шерлок взял лицо Джона в свои ладони и стал петь ему «Мороз на земле» низким тихим шепотом, и Джон присоединился к нему с сердцем, так переполненным любовью и счастьем, что, казалось, оно сейчас разорвется.
В конце концов, они совершенно естественно легли рядом, и их руки впервые начали изучать друг друга, скользя по спине и бокам с неуклюжим энтузиазмом, в то время, как их поцелуи становились всё жарче.
Джон позволил своим рукам скользнуть по длинному боку Шерлока, а затем — к изгибу его поясницы, и Шерлок вжался в него, тяжело дыша. Джон почувствовал, как сильно тот возбужден, и в этот миг тепло хлынуло в его собственный пах. Ему нужно было прийти в себя и замедлиться, но он в это мгновение вспомнил о своей фантазии — желании кое-что сделать, что преследовало его уже несколько дней, и он просто не смог этому сопротивляться. Джон погрузил свои пальцы в кудри Шерлока и слегка потянул, не так, чтобы стало больно, но чтобы заставить Шерлока запрокинуть голову. С тихим стоном тот покорился, и Джон коснулся губами его белого горла. О, кожа там была столь же нежной, как он представлял себе. Джон целовал и лизал эту длинную шею, заставляя Шерлока еще больше откидывать голову, вдыхал его запах и покусывал кожу, пока тот под ним не застонал, выгибая спину, подставляя горло еще сильнее и толкаясь бедрами в тело Джона. О боже, подумал тот.
Шерлок поднял руки и зарылся пальцами в волосы друга, когда тот прикусил, а потом втянул в рот кожу на его горле.
— О-о, — выдохнул он. — О-о… Джон, я люблю тебя, я люблю тебя, господи, как я тебя люблю…
Джон слегка приподнялся, чтобы взять в ладони лицо Шерлока. Он видел его огромные расширенные зрачки и его затуманенный взгляд.
— По-немецки, — прошептал он, целуя его. — Скажи это мне на немецком.
— Ich liebe dich (на нем. Я люблю тебя), — выдохнул Шерлок в рот Джона. — Ich liebe dich.
— Ich… — Джон поднял голову, улыбаясь. Он ласково обвел скулы Шерлока подушечками своих больших пальцев. — Ты понимаешь, как это звучит?
Шерлок покачал головой, взгляд его был всё еще затуманен.
— Я облизываю член, — прошептал ему на ухо Джон (I lick dick (ай лик дик) фраза, которую Джон говорит на английском имеет похожее звучание с немецким Ich liebe dich)
Взгляд Шерлока, пылающий жаром желания, стал удивленным, потом тот рассмеялся чуть слышно. Он прижался лбом ко лбу Джона и дразнящее шепнул:
— Джон облизывает член. (John licks dick)
— Джон облизывает Шерлока, — отозвался Джон и лизнул его ухо, что заставило того затрепетать и, чтоб заглушить свой стон, уткнуться лицом в плечо Джона.
— Я хотел бы облизать всего Джона, — наконец, смог он выговорить, откидываясь назад и глядя другу прямо в глаза. — Я хотел бы везде тебя облизать.
— О, сколько захочешь, когда мы отсюда выберемся, — пообещал ему Джон, немного придя в себя, когда Шерлок больше не прижимался так тесно.
Тот расстроено выдохнул и потянулся за еще одним поцелуем.
— Я люблю тебя. Ich liebe dich. Je tʼaime. Te amo. Это то же самое на латыни и на испанском, кстати сказать.
— На английском — самое то, — Джон крепко обнял его. — Веселого Рождества, любимый.
Улыбка Шерлока была ослепительной. Ему нравилось быть любимым для Джона.
— И тебе — веселого Рождества.
В школе в этом году рождественских праздников не было, что расстроило персонал даже больше, чем мальчиков, в жизни которых и так радости было немного.