Джон тоже находил эту работу скучной, но так как он постоянно жил в страхе быть разоблаченным как мошенник, то стремился делать всё с гораздо большим усердием, чем ему бы хотелось. Он снова работал допоздна этим вечером, проверяя и перепроверяя свои записи, перекусив холодным ужином за своим столом, чтоб не тратить времени. В любом случае, ему нечем было заняться дома; в их маленькой комнатке он без Шерлока ощущал себя таким одиноким… Несколько раз он ужинал с Ирэн, но сегодня она была уже ангажирована.
Даже прогулки по Лондону, что, как он думал, станет большим удовольствием, без Шерлока и его постоянного нетерпеливого призыва «Давай, Джон» не были таким уж замечательным времяпрепровождением.
В конце концов, Джон был рад, что ему, человеку без какого-либо образования вообще, вполне удавалась работа клерка. С этой мыслью он потушил свою лампу, последнюю, которая еще освещала большую комнату, и направился к двери. Он устал, но это была не та приятная усталость после долго дня поездок верхом и физического труда; у него болели спина и шея от постоянного сидения за столом. Поэтому до дома он решил пройтись пешком. Расстояние было приличным, но очень хотелось немного размять ноги.
Даже после шести недель в Лондоне, Джон не уставал от прогулок по улицам и осматривания достопримечательностей: людей, прекрасных зданий, магазинов, в которых продавались товары, о существовании которых Джон даже не подозревал.
Он полагал, что Лондон будет просто чем-то вроде большого Бластбурна, но это было абсолютно ошибочное представление.
Какая-то часть его души скучала по деревне и сельским просторам, и всегда, наверное, будет скучать, но теперь он действительно понял, почему Шерлок так любит этот город.
Сейчас Джон, по крайней мере, мог идти спокойно, а не глазея всё время по сторонам, как типичная деревенщина. Их первые дни в Лондоне, когда они томились от ожидания в маленькой, но уютной гостинице, а Ирэн искала место, где Шерлок мог раздобыть фальшивые рекомендательные письма, заказать им одежду и арендовать жилье, Джон терялся на улицах так часто, что Шерлок угрожал прикрепить к его вороту карточку, как делали в больнице.
Когда Джон добрался до дома, в котором они снимали комнату, то чувствовал, что, в самом деле, очень устал, и, поднимаясь по лестнице в свою комнату, мечтал только о мягкой и удобной постели. Но вдруг странный звук заставил его остановиться. Что это? Музыка?
Джон наклонил голову, прислушиваясь, и быстро преодолел остаток пути по ступенькам. Мелодия звучала всё громче, пока он поднимался наверх, где остановился в дверях, в то время как на лице его медленно расплывалась улыбка. Он тихо толкнул дверь и увидел, что у окна стоит Шерлок в длинном домашнем халате и играет на мерцающей в сумраке скрипке. Шерлок был так заворожен музыкой, что не услышал Джона, пока тот не закрыл дверь.
— Джон!
— Пожалуйста, не останавливайся, ты так прекрасно играешь! Я не ожидал тебя раньше пятницы.
— О, мистер Фелпс объявил, что у него дела в Бате. Я думаю, что он, и правда, хотел окунуться, так что он сказал мне, что я могу возвращаться, так как он не нуждается там во мне. — Шерлок внимательно оглядел Джона. — Снова до ночи жег масло… и… на ужин ел… холодного цыпленка и пикули*…Уф, тебе стоит почистить зубы, если ты рассчитываешь поцеловать меня.
— Я, определенно, на это рассчитываю, — ответил Джон. Он запустил пальцы в шелковистые волосы Шерлока на затылке и потянул его вниз, прикоснувшись ртом к его белой шее, что, как он знал, заставит колени Шерлока ослабеть. — Ну, я всегда могу просто сделать вот так.
Шерлок задрожал и еще сильнее, открыв шею и подставляя ее под поцелуи.
— Джо-о-н, — почти выдохнул он, что заставило того улыбнуться, продолжая целовать эту прекрасную гибкую шею. Джону очень нравилось заставлять Шерлока терять дар речи.
Он нежно прикусил напоследок мочку уха Шерлока и мягко отстранился.
— Вообще-то, если я не расстегну этот воротничок, то скоро задохнусь. Сыграешь еще?
— Завтра, — Шерлок моргнул, явно с трудом фокусируя взгляд, и аккуратно положил инструмент в футляр. — Сегодня я хочу целоваться.
Джон сел, чтоб стянуть туфли.
— А где ты раздобыл скрипку?
— В Портсмуте. Я увидел ее в магазинчике всяких редкостей, хозяин купил ее у вдовы солдата, привезшего скрипку из Италии. Не думаю, что он понимал, насколько она хороша, иначе мне бы не удалось ее приобрести. Я и так едва осилил цену.
— И как же тебе удалось ее осилить?
Шерлок быстро отвел взгляд, явно пытаясь на ходу выдумать объяснение, но Джон раздраженно воскликнул:
— Ты отказался от еды, не так ли?
— Нет. Я ел. Главным образом. Только скромно.
— Что означает, что ты питался чаем и хлебом с маслом, подаваемым в твоей гостинице, — Джон покачал головой и отправился чистить зубы. — Глупый идиот. Нам снова придется тебя откармливать.
— А что-нибудь случилось, пока меня не было? У Ирэн появились новости?
— Пока еще нет.
Ирэн, как оказалось, в начале декабря уехала во Францию с одним из членов тайной оппозиции (одно тайное дельце, они так любят их приключения, эти мальчики, они хуже, чем Севен), но была чрезвычайно раздражена, обнаружив, что либеральные взгляды мужчин не включают в себя посвящение в их планы женщины. Ее спутника более волновало, как завлечь Ирэн в свою постель… так, чтобы об этом не узнала супруга, которая, на сей счет, была очень строга.
Растущее напряжение между странами и ненастная погода задержали их на несколько недель, что и привело к более позднему, чем планировалось, возвращению Ирэн в Бластбурн. Недавно она начала переписку с некоторыми из ее знакомых в Эдинбурге, пытаясь выяснить, и пока безуспешно, кому в Лондоне можно теперь доверять. Ее предыдущий знакомый, бывший источником сведений, был схвачен и казнен за измену.
— О, ясно. — Шерлок аккуратно повесил халат и лег на кровать, улыбаясь Джону. — Полагаю, что раз новостей нет, то у нас остается больше времени на поцелуи.
В своих ласках они всё еще продвинулись недалеко, хотя Шерлок ясно давал понять, что более чем готов ко всему, что предложит Джон. А тот рад был, что они не торопятся. Ему нравилось поддразнивать Шерлока, чрезвычайно нетерпеливого, но сегодня он ощутил, что гладкость кожи юного лорда наполнила его иступленным желанием — эта белая шея сводила с ума. Джон поспешно закончил чистить зубы и благодарно скользнул в теплоту постели.
— Иди сюда, — почти прорычал он.
Шерлок с готовностью придвинулся ближе, и пальцы Джона утонули в его мягких кудрях. Он слегка потянул их, чтоб запрокинуть голову, и вновь начал облизывать и покусывать лебединую шею. Задохнувшись, Шерлок откинулся на подушки, позволяя Джону мягко куснуть его под подбородком.
— О-о, — выдохнул он.
Джон приподнялся, легко касаясь губами его чистого лба, острых скул, а затем — уголка губ и уха, чтобы вновь возвратиться к точке пульса и сладкой розовой мочке. Шерлок стонал, поворачивал голову, словно фламинго, и пытался найти губами рот Джона; попробовал схватить Джона за плечи, но тот сам взял его за запястья и прижал, распластанного, к постели. Губы Шерлока приоткрылись, и он с трепетом ждал, что случится дальше. Глаза его были широко распахнуты, потемнев от желания, а зрачки увеличились. Из груди его вырвался беспомощный вздох, и тогда Джон улегся сверху и стал жадно его целовать.
Шерлок с готовностью отвечал, наклоняя голову так, чтоб позволить горячему языку Джона скользнуть в его рот, охотно отдавая себя в его власть. Затуманенный взгляд его был чистым желанием. Он выгнул спину, чтоб прижаться к Джону теснее, но тот крепко держал его за запястья, не позволяя этого.