Теперь все сходится, только бы не выдать себя. Она была все ближе и ближе к заборчику, и ее волнение уже не могло оставаться незамеченным. Всеми силами девушка старалась себя сдержать. Голова шла кругом. Что ей делать? Машина?
Подворотня? Подъезд? До метро далеко еще… Метро! Подземка! Люк!
Канализация…
Оставалось не более трех метров. Рабочий в безрукавке вдруг взял знак на подставке и повернул. На секунду перед ее глазами мелькнула обратная сторона треугольника. Она успела прочесть надпись «вниз» и увидела стрелку, указывавшую на землю. Он отставил подставку в сторону и спрыгнул в люк, подсказав этим, что безопасность гарантирована. Настя по опыту знала, что глубина колодца может достигать трех метров и внизу проходят трубы. Девушка, как и все остальные пешеходы, обошла заборчик, затем сделала резкий шаг в сторону и провалилась сквозь землю.
Падение длилось недолго. Счастье, что ей не нашли туфли на высоких каблуках, а вырядили во что попало. Она приземлилась на кучу матрасов, положенных прямо в проточном ручье с помоями. Ни удара, ни боли она не почувствовала. Ее подхватила сильная рука, подняла на ноги и толкнула вперед. — Беги на фонарь! И Настя побежала. Она к свету, свет от нее. Кто-то бежал впереди, держа фонарь за спиной, а может, он был прикреплен на поясе. Катакомбы оказались достаточно широкими и высокими, по дну текла вода, источая невыносимое зловоние. В лучах фонаря мелькали какие-то живые твари. Они плавали и лазили по выступам. Крысы! Как она их боялась! Их здесь была целая армия.
Центр города, сотни или тысячи продуктовых точек, объедки, хлеб, мусор. Луч свернул в левый коридор, Настя следом. Вода поднялась до колен, бежать стало трудней. Где-то за спиной раздалась автоматная очередь, потом вторая, а может, это эхо разнеслось по черному лабиринту. Еще один поворот. Она старалась не отставать и не обращала внимания на крыс, хотя те отвратительно пищали, разбегаясь по сторонам.
Наконец фонарь замер на месте. Она догнала его. Перед ней стоял Дик.
— Ты жив?
— Наверное.
Над ними находился колодец. Журавлев полез первым и вытолкнул крышку.
Где-то внизу прогремел взрыв. Они вылезли под какой-то узкой аркой. Вадим подал ей руку, и девушка оказалась на твердой почве.
— Туда! — он указал на двор.
Там стояла машина. Они сели в нее, и Вадим выехал через проходной двор прямо к Театру оперетты. Дальше она ничего не понимала. Она смотрела на Вадима и знала, что впервые за последние пять лет влюбилась. Какие там, к черту, опасности! Жизнь только начинается.
Толкнув девушку вперед, Митроха положил мину в протоку и растянул проволоку от стены до стены. У него все уже было заготовлено заранее. Установив растяжку, парень взял автомат и отступил назад метров на десять. Погоня не заставила себя ждать. С Тверской в подземелье посыпались людишки, словно горох из перевернутой банки.
Он встретил огнем первых четырех. Дальше выжидать не имело смысла.
Митрофан юркнул в проулок, и через несколько секунд раздался мощный взрыв. Он знал, что собой представляет бомба и каковы будут последствия. Огненная волна вихрем промчалась по коридорам подземелья. Митрофан не думая бросился в вонючую воду. Вынырнул он оглушенным, но целым. По тоннелю носились пылающие факелы.
Уцелевшие крысы горели живьем, в судорогах пытаясь выкарабкаться из цепей неминуемой смерти.
Парень бросился вперед. Он знал свой маршрут. На улицу он выбрался в другом месте. Это был подвал жилого дома. Здесь лежала его одежда, а возле подъезда стояла машина, угнанная у человека, который ожидал его в другом подвале, с кляпом во рту, связанными руками и надеждой на обещание, что его не только освободят, но и вернут ему трехсотый «мерседес». Правда, никто ему не обещал, что машину после возврата придется месяц проветривать и отмывать салон, но что это в сравнении с жизнью, висевшей часом раньше на тонком волоске.
«Мерседес» выехал из двора на Тверскую улицу и медленно поехал вдоль пешеходного тротуара.
Возле магазина «Подарки» собралась толпа. Выйти он не мог, его запах заставил бы разбежаться зевак, но через открытое окно слышал, как люди обсуждали происшествие. Митрофан простоял на месте минут пять. Никто не произносил слова «теракт», в основном говорили oб утечке пропана и о том, что во всем виноваты рабочие, занимавшиеся ремонтом. В этом месте образовалась широкая воронка. Прохожие не пострадали, кто-то сломал ногу, но несколько человек, находившихся в этот момент в подземелье, погибли. Подробностей никто не знал. Когда; загудели сирены подъезжавшей милиции и «скорой помощи», Митрофан тронул машину с места и медленно отъехал. Уже в ста метрах от происшествия жизнь приобрела свои привычные формы.
На столе зазвонил телефон. Ожидавший звонка Пигмей встал и снял трубку. К его удивлению, он услышал голос шефа. Дантист разговаривал спокойно, словно ни о чем не знал.
— Кто это?
— Пигмей.
— И что ты там делаешь?
— Жду Сократа. Он куда-то отъехал.
— По моим сведениям, в мир иной. Мне тут позвонил один из его людей и наплел всякой ерунды.
— А что именно?
— Будто он и пятеро его ребят спрыгнули в колодец прямо на Тверской и взорвались. Звоню диспетчеру, тот мне докладывает, что по приказу Сократа все люди подняты в ружье и рассеялись по городу. Что происходит, в конце концов, может, ты мне объяснишь?
— Попытаюсь, Илья Михалыч. Как я понял, у Сократа опять неприятности. Сами знаете его самонадеянность и вседозволенность. От него опять сбежала свидетельница. Вам он об этом не стал докладывать, решил сам все устроить.
Ничего хорошего из этого получиться не могло. То, что он свою голову подставил, еще полбеды, не велика потеря, но людей губить понапрасну ему никто не разрешал. Боюсь, его подразделение придется расформировать и подумать о реорганизации структуры.
— Ладно, я подумаю над этим. А пока возьмешь его команду под свое крыло. Потом разберемся.
— Будет исполнено.
Пигмей положил трубку и вышел в коридор. Охранник перегородил ему дорогу.
— Тебе жить надоело, Фанера? По приказу Дантиста ваше подразделение переходит в мое подчинение. Сию минуту дай команду по цепи о прекращении операции. В шесть часов вечера все бригадиры должны прибыть в мой штаб для получения новых установок и инструкций. А теперь пошел вон!
Охранник растерянно посторонился. Рукавишников выбрался из здания и вышел на улицу, где его все еще ждала машина с телохранителем. Толку от них как от козла молока. Теперь заработал сотовый телефон. Пигмей прижал трубку к уху.
— Говорите.
— Молодец, Пигмей. Я знал, что ты осел, и ты это снова доказал. Езжай в Сокольники, твой сын гуляет на аттракционах. Пока он пять сотен не растратит, оттуда не уйдет. Думаю, ты успеешь. Передай ему привет, умный парень растет, не в пример папаше.
На другом конце бросили трубку.
Пигмей сел в машину и коротко скомандовал:
— В Сокольники!
В связи с осложнениями и перестановками в организации Зиновию Даниловичу Гельфанду пришлось один день отсутствовать в своей адвокатской фирме. Он редко не приезжал в свой офис. Здесь ему было вполне комфортно и удобно, все дела решались в его кабинете. Исключением были военные. Чиновники министерства в генеральских погонах очень боялись потерять свои должности и для тайных встреч выбирали всякие экзотические места, опасаясь, что военная контрразведка или прокуратура не спускает с них глаз. Гельфанд только посмеивался над перестраховщиками, но потакал им. Ну скажите на милость, что может быть более безобидного, если солидный генерал посещает врача или адвоката? Ничего. А они этого не понимали. Бог с ними, у каждого свои проблемы.
Сейчас в собственном доме начался переворот. Гибель Сократа и пяти его лучших оперативников — факт из ряда вон выходящий. Бойня в центре Москвы, закамуфлированная властями как взрыв из-за утечки газа, для организации Дантиста удар серьезный. Организация вступала в боевые действия крайне редко.