— Осторожнее нельзя?
А это она очень зря. Дима тяжело вздохнул, поднимаясь и слегка кряхтя. Стрельнул на девушку ненавистным взглядом.
— Ты смеешь меня о чем-то просить ещё?
Даша оставалась спокойна. Словно знала, что Дима вспылит и не сможет сдержаться. Она просто застыла на месте, в паре метров от Димы. Такая маленькая, милая девушка, ещё и в большой мужской кофте. Но это выбешивало Панкратова ещё больше. Она смеет носить его одежду.
— Да, я прошу соблюдать мои личные границы. Лёд большой, мы можем не мешать друг другу. Мне неприятно, когда меня сносят, — Калинина была спокойна настолько, насколько это было возможно. Но, честно, не удержалась, чтобы не добавить, — Особенно чужие люди. Не люблю чужие прикосновения.
— Чужие люди? — голос Димы изменился. Стал стальным, — А, ну раз мы чужие люди. Тогда пошла ты нахер к своему тренеру, изменщица.
Спокойствие Даши пропало. Дима тяжело дышал и едва сдерживал ярость, сдерживался, чтобы не сказать что-то ещё, что-то более обидное и неприятное. А так хотелось.
— Что? Какая изменщица, о чем ты? — глаза Калининой были похожи на глаза кота из «Шрека». Жаль, что на Диму это не действовало.
— Хватит притворяться. Или чужим людям не доверяют такого?
Даша сжала губы. Её это очень задело и оскорбило, тем более, она даже близко не делала чего-то, на что намекал Дима. Они с Романом всегда оставались тренером и спортсменкой, никогда не выходя даже в ранг «друзья». А изменять… это что-то за гранью воспитания Даши. Она молча поехала на другой конец льда.
Безумно задело. До слез, которые было невозможно остановить. Она запрокинула голову вверх, но это не помогло. Слезы полились.
Она поступила так, как должна была. И ничего уже не исправить. Дима зол, и она понимает его. Понимает чувства. Но разве она заслужила такие оскорбления, разве она заслужила такого отношения?
Нужно меньше думать о таком. Слёзы начинают идти ещё сильнее, и меньше всего на свете Даша хотела, чтобы Дима их заметил.
На прыжки сил уже не было. Она просто ехала и дергала ногами, не желая терять разогретые мышцы.
Чёртов Панкратов.
— Ты плачешь?
Точно, чёртов Панкратов.
— Уйди от меня, — Даша набрала скорость, уезжая снова. Догонялки получались отличные, потому что скорость Димы была куда больше и ему не доставляло труда догнать девушку.
— Правда глаза режет?
Девичьи кулаки сжались. Он не может отстать? Просто отстать и не трогать её. Пусть думает что хочет, но не лезет со своими тупыми обвинениями.
— Да что же ты одна плачешь, Ромочке позвони, он тебя утешит.
— Отвали от меня! — Даша перешла на крик, да так неожиданно, что сама чуть не испугалась. Просто вырвалось, — Свои домыслы оставь при себе, я знать не хочу тебя, если ты готов такое сказать своей бывшей девушке! Ты негодяй, просто невыносимый! Что ты хочешь получить, мои слезы? Получил, так ты ещё чего-то хочешь! Свою недостаточность на меня проецировать не надо! И…
Поцелуй.
Дима просто поцеловал её. Сам не понял, что хотел сделать этим действием. Кому хотел причинить боль. Наверное, обоим. Себе тем, что снова прикоснулся к Даше, а ей тем, что она целуется с «негодяем».
Она ответила, лёгким движением губ. А затем пощечина, оглушающая. И огромные светлые глаза, наполненные слезами. Даша уезжает к выходу, практически выбегая с арены.
Дима смотрит ей вслед. Тонкой фигуре в его кофте.
Все могло быть иначе. Она сама выбрала такой путь и такую историю. Их история закончена.
Часть 4
— Ну что ты как разваливающийся старик! Быстрее, быстрее!
Потому что он и есть разваливающийся старик. Тимур тяжело вздохнул, насколько это было возможно, и вошел во вращение. Денис Русланович просил от него скорости, а скорость-то тут брать было особо незачем. Музыка быстрая, но не настолько. Ещё и возомнил его тем девятнадцатилетним пареньком, который и кучу четверных налепит, и вращения быстрые сделает, ещё и не запыхается к концу.
Вообще, весь предыдущий сезон тренера все устраивало. А к Олимпиаде оказалось, что нужно двигаться быстрее, прыгать выше, и вообще у Тимура ось неровная.
Гоняли не одного Тимура. Саша ехал по краю катка, тяжело дыша и пытаясь привести себя в норму. Тренировка выжала из него все, ноги дрожали и болели, а конец был очень не близко. И пусть Анна Павловна была более благосклонна к своим спортсменам, чем Ушаков, досталось Суркову не мало.
Сегодняшняя тренировка была условно поделена на две части. Утром тренировались парни, затем шел часовой перерыв, и выходили девушки. По желанию, парни могли остаться на вечернюю тренировку. Условно по желанию, у Тимура, например, выбора особо не было. Саша тоже не собирался отставать от ритма. У него и перерыва не будет, пойдет в зал в это время.
Александр Сурков здорово вырос с прошлой Олимпиады, куда он шагнул вчерашним юниором. Сейчас он был представителем настоящего взрослого мужского катания. И обладателем самого большого числа поклонников-восторженных девочек. Дело в том, что походы в зал не прошли даром, и теперь в «малыше» Саше было больше мышц, чем… чем всего. Он не был качком в общем понятии, но для фигурного катания очень даже.
Нужно было постараться, чтобы умотать такую махину, но Анна Павловна справлялась с этим на «ура» раз за разом.
Даниил Лебедев проехал перед лицом Тимура во время его же проката, заходя на лутц.
Четверной лутц.
И падение.
Могло быть одним из многих, но не стало. Даниил так и остался сидеть на льду в попытках встать.
Тимур остановился, не доделывая прокат. Все внимание привлек Даниил. И он сам от этого не получал абсолютно никакого удовольствия.
— Что случилось? — Анна Павловна напрягла голос, чтобы докричаться до своего воспитанника. Она весьма редко кричала, так что весь лёд чуть ли не впервые услышал её громкий голос.
— Все нормально, — пропыхтел Даня, наконец-то вставая на ноги. И тут же чуть ли не падая. Саша буквально поймал его, придерживая за плечи, — Просто ушиб.
Ушаков сжал губы. Где-то он это уже слышал. Точнее, слышит и по сей день. Он открыл дверь катка и поспешил к Лебедеву. Вокруг него уже собрались люди, Саша придерживал младшего товарища, помогая ему передвигаться. Одна нога даже оттолкнуться ото льда толком не могла, хотя Лебедев честно пытался. И даже не морщился, держал лицо.
— Мальчик мой, как ты? — Анна Павловна тут же подбежала к выходу, встречая Данила. К счастью, девочек не было, и никаких вздохов и охов тоже. Только тренерские и вполне оправданные.
— Просто подвернул. Я посижу и все нормально будет.
— Ага, конечно, — Денис Русланович был настроен максимально скептически, — Парни. Свободны. Даня, сейчас пойдем к медику.
О, освободили на полтора часа раньше. Ну, как освободили, парни, наверное, отдохнут немного и снова на лёд. Невозможно после таких тренировок с чистой совестью идти отдыхать. Всегда хочется быстрее, выше, сильнее.
И, как оказалось, не им одним. Через полчаса, когда Лебедева уже бесповоротно и окончательно увели в медпункт, а парни намылились на лёд, в коридоре послышался шум шагов и веселый смех.
— Что это? — Саша завязывал коньки.
Тимур пожал плечами, плотнее затягивая бинт на руке. Он вполне себе равнодушно выглянул в коридор, совершенно не ожидая того, кого он там увидел.
Стоит упоминать, что парни были после душа и полураздетые? А что, в раздевалках тепло. Тем более, Тимуру еще заканчивать свои обмотки и обклеивания тейпами. В общем, он был в одних спортивных штанах и кроссовках.
— О. А… — у девушки аж сбился настрой на разговор.
А вот и они, запасные участники Олимпийских Игр. Обе из тренерского штаба Тамары Львовны, обе прекрасно знали Тимура. В лицо. Лично ещё ни одна, и это знакомство как-то не заладилось.
Тася Ромашкова, не использующая свое полное имя нигде, кроме как на официальных соревнованиях, шестнадцатилетняя самобытная фигуристка. Она не любила нежные композиции, больше светилась в образах воинственных дам. И замолчала как раз не она, потому что она точно что-нибудь выпалила. Замолчала Наталия Вакуловская, её младшая подружка по команде. Пятнадцатилетняя, наоборот, нежная и элегантная. Правда, когда не находилась рядом с подружкой.