- Расстегни пуговицы.
Забава вздрагивает, робко протягивает руки и ловит ускользающие из пальцев пуговицы, касаясь шелка рубашки, на вздымающейся груди. Одна, вторая... и хочется стонать от бессилия, что не получается справиться быстро. Вот уже ремень брюк, и она застывает в нерешительности, не смея ни продолжить, ни убрать руки.
- Ремень, - подсказывает тихий шепот, пробирающий до дрожи.
Забава справилась с ремнем и вытянула рубашку, невольно прикоснувшись к животу Морозко, и ощутила, как у него напряглись мышцы пресса. Еще чуть-чуть, и рубашка летит в сторону пиджака.
Его руки ласкают ее шею, плечи, спину. Он вдыхает запах ее волос, спускается губами от чувствительного места за ухом к сонной артерии, прогоняя страхи и нерешительность, заставляя забыть, что этот раз будет по-настоящему первым. И даже глухой стук пряжки ремня и бесшумно соскальзывающая комбинация не могут вырвать ее из этой чувственной реальности.
Забава лежала на спине и таяла под губами Господина, тянулась за его руками, ласкающими и сжимающими ее тело. Горошины сосков прикусываются до сладкой боли, отдающейся внизу живота, его пальцы ласкают мокрые складки, потирают клитор, выводят магические символы, заставляющие всё внутри петь. И рваный вдох, и судорожный выдох. Глаза Господина гипнотизируют её.
Он плавно заводит ей руки за голову, лаская указательными пальцами её ладошки, но в то же время фиксируя запястья. Он уже давно удобно устроился между ее разведенных ног и сейчас слегка касался членом ее складок, чуть входя и выходя, заигрывая, и что-то обещая. Она стонала от нетерпения, и страшась того, что произойдет. От этого коктейля ощущений не осталось ни одной мысли в голове. Плавный, но сильный толчок - и её пронзает боль, выбивая слёзы из глаз.
- Расслабься, - он собирает соленую влагу губами, невесомыми поцелуями прокладывает дорожку по шее.
Как только он почувствовал, что ей удалось расслабиться, он продолжил медленно двигаться в ней, постепенно наращивая темп.
Забава прислушивалась к своим ощущениям. То возбуждение, которое было вначале, схлынуло. Осталось ощущение заполненности и какого-то дискомфорта. Она чувствовала, как член входит в нее до упора, плотно обхватываемый ее плотью. Приятно, но не более. Когда Господин ласкал ее пальцами, было гораздо лучше. Он стал двигаться в ней всё быстрее и резче: толчок, еще толчок и что-то горячее выплескивается в нее, привнося новую нотку к и так противоречивой гамме ощущений.
Морозко отпускает ее руки, скатывается с нее, и помогает подняться с кровати. Ей неловко: между ног слегка саднит и стекает липкая жидкость, размазывающаяся при ходьбе. В ванной Господина она впервые, она кобальтовая со сверкающе-белыми акцентами. Он помог ей встать в огромную душевую кабину, снял душ, включил воду. Теплые струи ласково прошлись по ее бедрам, его рука скользнула между ног, заставляя расставить их пошире. Пальцы Морозко перебирают набухшие внутренние половые губы, которые выглядывают бесстыже алыми лепестками. Капли воды щекочут чувствительное тело.
Заботливые руки осторожно промакивают пушистым полотенцем влагу, заставляя и смущаться, и трепетать. Морозко обернул ее полотенцем и сам вошел в душ. Забава не смела отвернуться от прозрачной кабинки, лицом к которой ее поставили, и наблюдала за тем, как быстро обмывается Господин. Резкими движениями полотенца он смахнул с себя воду, и повесил его.
- Выходи через пару минут, - скользнул пальцами по кромке полотенца над ее грудью, - без этого.
Счет до ста двадцати не дал Забаве возможности обдумать произошедшее. Повесив полотенце, шепча последние цифры, она вышла из ванной. Кровать была перестелена, и чистая белая простынь почему-то вогнала ее в краску. Несколько шагов, и она останавливается на некотором расстоянии от Господина. Он увлекает девушку на кровать, подносит ее ладошку к губам и начинает ласкать языком. Она завороженно смотрит, как он переходит к запястью, затем к локтевой ямке, пробуждая угасшее возбуждение. И вновь его руки скользят по ее телу, сжимают чувствительную грудь, добираются до нежной кожи низа живота. Его пальцы ныряют в мокрые складки, осторожно гладят клитор, слегка погружаются вовнутрь, действуя всё настойчивей. И это уже знакомо - сама мысль о том, что будет дальше, подстегивает возбуждение, заставляя бесстыдно расставлять ноги, подаваться бедрами навстречу его руке. И шепот: "Кончай", - на ухо как раз в тот момент, когда она почти достигла пика, мурашками пробежал по шее, чтобы откликнуться яркой вспышкой ощущений.
Глава 4
Забава потянулась в постели, с улыбкой вспомнила прошлую ночь. Провела ладонями по телу, как будто повторяя путь рук Господина, который помогал принимать ей душ: по груди, бокам, животу, ниже... Она резко прекратила. Нельзя. Она вся принадлежит ему. И мысли, и тело, и ощущения - всё только для него и от него. Наслаждение и боль - из его рук.
Привычный завтрак за столом, приезд врача - и вот она осталась одна в доме. Господин пообещал приехать после обеда. Есть ей придется в одиночестве. Чем заняться в доме, в котором ничего делать не надо? Она, недолго думая, пошла в кабинет. Господину нравится с ней обсуждать прочитанное ею, рассказывать о том, что для нее внове.
Забава с благоговением зашла в кабинет. Он весь был пронизан незримым присутствием Господина, казалось бы в мелочах: массивный стол, шикарное кресло. Она провела ладонью по его спинки, будто лаская. Ей и в голову не пришло присесть в него - это было бы кощунством. Отошла к тем полкам, до которых у нее еще не дошли руки. С благоговением вытащила альбомы с репродукциями, устроилась на мягком ковре. Ей сделалось как-то неудобно "Эротика в произведениях искусства" заворожила и подарила ей ощущение подглядывания за чем-то интимным. Не то чтобы она не видела голых людей, но то, какое смущение заставляли испытывать репродукции различных художников, волновало её.
Неслышно открылась дверь, но она краем глаза заметила движение и с испугом вскинула голову.
- И как тебе картины? - без приветствия поинтересовался Господин.
- Добрый день, - она подскочила, положила книгу на стол и быстро подошла к нему, встав на колени рядом с ним и опустив голову.
- Ты не ответила на вопрос, - он приподнял её голову за подбородок.
- Простите, Господин. Интересные.
- И всё?
Она залилась краской:
- Женщины на них такие... - она попыталась подобрать слово, - не знаю, как сказать. Отличаются от тех, которых сейчас фотографируют.
- Некрасивые? - с легкой поддёвкой спросил он.
- Не пошлые, хоть и изображены в откровенных позах.
- Ты на них похожа. Давай обедать.
Весь день как-то смазался под впечатлением от слов, сказанных Господином в кабинете. "Похожа". Вроде и одобрение, но что у них общего? На картинах не было ни одной девушки. Везде зрелые женщины, уже далекие от нынешних канонов красоты. Она мельком глянула в зеркало, проходя мимо него, - достаточно тонкая девушка с небольшими формами. Недоуменно пожала плечами. Надо поторопиться. Господин не любит ждать.
Вечер в кабинете Морозко. Он работает с бумагами, она, прислонившись спиной к его креслу, с планшетником на коленях. За эти неполные две недели Забава уже привыкла, что ему всё известно, что её любопытство поощряется и запретных тем нет. Совсем нет. Только задавать вопросы неудобно, но Господину как-то удавалось вытягивать из нее то, в чем она даже себе не признавалась. Создавалось впечатление, что он читает не мысли, душу.
Забава откинула голову на подлокотник кресла и наткнулась на руку Морозко. Замерла. Нарушив пространство Господина, она не знала, что делать и чего ожидать.