Теперь я понимаю, что своего родного отца они боялись почти так же сильно, как боялась его я. И что толку от того, что я всячески пыталась скрыть от них правду? Дети же всё чувствуют… Какое-то время они скучали. Даже не так… Какое-то время они привыкали к изменениям, к новым порядкам, к новому устрою, но проходило это безболезненно. Только один раз старшая по-взрослому серьёзно спросила меня, что случилось, и я честно ответила, что ушла от их отца. Думала, начнутся вопросы, но она только обняла меня. А потом Слава припёр эту собаку…
- Давайте проводим Старый год, - раздалось со второго дивана, и я посмотрела на Ксюшу.
Та держала в руках бокал с гранатовым соком. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и неуклюже подсела к спинке дивана. Восьмой месяц… Слава подошёл к нам и присел рядом со мной. Так мы и сидели друг напротив друга – с одной стороны – Ксюша и Андрей, с другой – мы со Славой. Я глянула на язычки пламени в камине, на пушистую ель, потом на друзей… И так тоже бывает. Обручальное кольцо на пальце Ксении блеснуло, отражая свет огня, и я коснулась своего. Кажется, каждый из нас получил то, чего хотел. А хотели мы, сущности, одного и того же – счастья. Помню, как Слава рассказывал мне о своей бывшей, каким словами её крыл. Помню, как в том же январе к нам заявился Андрей. Помню доносящиеся из гостиной крики, ругань, звук бьющегося стекла… Помню, как после эти двое – хмурые, с разукрашенными физиономиями, сидели на кухне и молча пили коньяк. И вот прошёл год…
- Хороший был год, - сказал Слава и подмигнул другу. После перевёл взгляд на живот Ксюхи и усмехнулся. – Как там Мишкина невеста?
- Угомонилась наконец, - ответила она и счастливо улыбнулась, погладив упругое пузо.
Как-то одновременно мы все потянулись друг к другу и соприкоснулись бокалами.
- За уходящий, - улыбнулась я, отпивая глоток шампанского. Только несколько глотков, но лишь потому, что кормлю грудью.
Слава приобнял меня за плечи, снова посмотрел на Ксюшу и проговорил:
- Я ведь спасибо тебе сказать должен. Если бы не ты…
Она отмахнулась, а потом тихонько засмеялась. Я подхватила её смех. А ведь и правда – если бы не она, замёрзла бы я чего доброго в том сугробе посреди зимнего леса. И не было бы у сказки счастливого конца. Я посмотрела на мужа.
- Я ведь теперь тоже Морозко, - улыбнулась ему. – Так что тоже могу желания исполнять. Загадывай.
- Я тебе все свои желания потом озвучу, - с усмешкой отозвался он и поцеловал меня в губы – горячо, без стеснения и лишней скромности. Так, что у меня дыхание перехватило, а тело наполнилось жаром. Если бы не спящий на руках Миша… Отстранившись, я украдкой глянула на друзей, ожидая наткнуться на усмешки и понимающие взгляды. Но тем было не до нас. Пальцы Андрея запутались в Ксюхиных волосах, губы на губах…
- Не удержался, - пояснил Андрей, кое-как оторвавшись от беременной жены, и мы снова дружно засмеялись. Соприкоснулись бокалами. Я посмотрела на часы. Без одной минуты полночь. Младшая сонно потёрла глаза.
- Уже Новый год? – зевая, спросила она.
- Нет, малыш, - ответил Слава. – Ты как раз вовремя.
Андрей включил звук на телевизоре, и в ту же секунду на экране появились Кремлёвские куранты.
- Один… - шепнула я.
- Два… - подхватила Ксюха и глянула на мужа.
- Три…
С раздавшимися за окнами залпами салютов слава стрельнул в потолок пробкой от шампанского. И все мы, даже Ксюша, подставили бокалы на высоких ножках. Вот он – Новый год. Я знаю, что в нём будет и новое счастье. И старое будет. Потому что в сущности, все мы ступили в него абсолютно счастливыми. Я прижалась боком к своему Морозко и шепнула так, чтобы слышал только он:
- Люблю тебя, мой мужчина из сказки.
- А я тебя, - тут же отозвался он, - моя сказочная девочка.
Я улыбнулась и кинула взгляд на соседний диван. Двое самозабвенно целовались… А мы чем хуже? Кажется, Слава подумал о том же, потому что уже в следующее мгновение я почувствовала его губы. Жадные, горячие, требовательные. Я знаю, что он исполнит все мои желания. Все наши желания, ведь так случается, что у по-настоящему счастливых людей желания становятся общими – одними на двоих. Мой мужчина. Мой самый лучший на свете Морозко. Я потихоньку засмеялась сквозь поцелуй, и когда Слава взглянул на меня, мотнула головой и повторила: