— Молчи, ненавижу пустые благодарности.
А уже через миг наказующий, брезгливо сморщившись, отвернулся от меня. Поднял с земли холщовую сумку, в два шага очутился возле ряда ящиков, быстрым шагом прошёлся вдоль них, в каждый бросая шар размером с кулак. Отскочил. Одно за одним содержимое ларей вспыхивало жгучим жаром. Яркое пламя взметнулось в два моих роста, жадно пожирая и бурлящую жижу, и дерево ящиков, и удушливую вонь.
— Теперь зайди обратно, — служитель кивнул в сторону входа, что Мир продолжал охранять. — Где-то в углу лестница под крышу. Там лаз к окнам. Поднимись и открой их, пусть вонь вынесет. Мне ещё там всё осматривать.
Понятно. И, конечно, начать работу с этого было нельзя.
— Слушаюсь старший, — я, уже спрятавший фиал в карман куртки, уточнил. — На этом помощь закончена?
— Да, открой и можешь бежать на реку, смывать с себя остатки. Даже дам ещё и совет за спокойное поведение. Не люблю всех этих криков о соразмерности наказания и поисков справедливости, — служитель замолчал, но не дождавшись от меня ни слова, кивнул и продолжил. — Не уверен, что эту вонь с одежды у тебя получится вывести. Тем более простой водой. Купи новую. А раз нет денег, то добавь к своему долгу. Там смешные деньги. Беляши.
— И где продают одежду с эмблемой, старший?
— Что за вопрос? — насмешливо улыбнулся служитель. — Не порть впечатление о себе, как об умном парне. Там же, где ты получал эту.
Я чуть поклонился и шагнул обратно в полумрак склада. Хорошие советы. А сам служитель напомнил мне Тортуса. Мне же можно добавить ещё один совет самому себе. Нужно не забыть держать девчонку на расстоянии от себя на обратном пути. Много ли ей нужно яда на первых звёздах Закалки?
Глава 4
Для того чтобы научиться хорошо читать следы, прежде всего ватажник должен полюбить лес. Влиться в него. Видеть красоту, его жизнь и неторопливое движение в каждой мелочи вокруг. Здесь муравьи проложили тропу. Там висит гнездо птичье, а под ним валяются остатки лакомства, что принёс сюда хозяин. Можно замереть, оглядеться внимательным взглядом по сторонам, понять, что же тута в округе водится. И откроется перед тобой ещё один кусочек лесной жизни. Да и не только смотреть нужно уметь, но и ждать, замирать. Опытный ватажник так замрёт в случае нужды, что даже птицы перестанут его бояться. И, прилетев на то место, даже не примут его за живого. Будут под ногами прыгать да искать себе пропитание. Но так может лишь тот, кто сам стал частью леса, дышит вместе с дуновением ветра в его ветвях, в шелест листьев прячет лёгкое дыхание своё.
— Я щас усну.
Эти слова Зимиона заставили Гунира замолчать. На миг.
— А ты, вообще, молчи! — гневно заорал ватажник. — Я не тебя учу!
— А чего мне ещё делать под это занудное бормотание? — земляк и не думал выполнять указание. — Да и не знаю я, зачем так учить.
— Чё тебе не нравится? — парень подскочил с земли, где сидел до этого. — Меня так дед учил!
— Слов много, а дел мало, — Зимиона ничуть не смутил орущий над ним Гунир. Как лежал в двух шагах от берега с травинкой в зубах, так и лежит. — У нас так не умничают. Зачем любить пустоши? Их нужно знать, опасаться, но любить? За что? Главное, еды притащить, а всё остальное для ученика — лишнее.
— Так может ты и будешь его учить? — Гунир спрашивал тихо, но каким тоном!
— Не-не-не! — я вмешался в спор, пока не дошло до беды. — Я тебя просил учить. Это твой лес. Ты и учи.
— У меня отлично выходит читать следы и тут, — Зимион перекатился на бок, чтобы видеть меня.
— Ага, — я легко согласился. — Охотники едят мясо по заслугам. Вот только ты всё это умеешь уже много лет, тебя чуть поправить нужно было. А для меня всё это в новинку. Кому как не ему учить меня?
Мы все помолчали. Наконец, Гунир со вздохом отошёл от Зимиона, поднял с земли свой тяжёлый меч.
— Идём. Попробую без красивостей. Пару часов урока и займёмся делом. Гляди, — ватажник ткнул ножнами в левую сторону. — Легче всего искать следы у воды. К воде все приходят пить. И крупные, и мелкие звери. И птицы прилетают. А там мягкий, вязкий ил только и ждёт их, чтоб сохранить следы. Потом полегче тебе найти мягкую, рыхлую землю, что сохранит на себе след. После дождя хорошо искать следы, а вот на сухой земле уже и не всегда можно понять, что к чему.
Под такой мерный, напевный пересказ явно чужих слов мы и шли по берегу против течения. Гунир мельком бросал взгляд на тростник. Вдруг довольно произнёс остановившись.
— Вот оно.
На мой немой вопрос ответил.
— Водопой. Много тут кто был. Давай глядеть.