— Знаешь, что я люблю в тебе больше всего? — Грэм скользнул пальцами по гладко выбритой челюсти Лектера, не стесняясь выступившей в глазах влаги, потому что ощущал в любимом человеке те же эмоции. Глаза Ганнибала тоже блестели от подступивших слез, хотя оба улыбались, словно два идиота, — То что больше никому на свете не позволено видеть тебя вот таким…
— Ты не прав, все куда проще, — наконец-то обнаженный, доктор стащил с него штаны и белье. — Просто никто другой, кроме тебя, не способен увидеть меня по настоящему…
Вещи полетели на пол. Ганнибал провел ногтями по ступне Уилла, щекоча губами нежную кожу на изгибе колена. Тот вздрогнул, со смешком одергивая ногу, и потянул Лектера к себе.
— Не смей меня щекотать, иначе я привяжу тебя к кровати.
Ответные любопытные искорки в глазах Ганнибала, когда он, подавшись вперёд, прикусил кожу на его животе, заставили Грэма рассмеяться. Он ахнул, снова укушенный, на этот раз в тазовую косточку.
— Ганнибал, я не шучу.
— Я это учел.
Уилл приподнял голову.
— Засранец. Попрощайся со своими пафосными галстуками в следующий раз, раз тебе так нравится эта идея.
— Мне показалось, или ты уже намекаешь на повторение, Уилл? Мы ведь только начали.
Вдруг тебе не понравится? — Грем резко, прерывисто выдохнул, когда Лектер прошелся цепочкой поцелуев до его шеи и прикусил мочку уха, щекоча его дыханием. Его ладонь огладила дрогнувшее бедро, приласкала член, от чего Грэм в очередной раз задохнулся, выгибаясь, и ушла ниже. Ганнибал обвел пальцами дрогнувшее влажное колечко мышц и удивлённо улыбнулся. — Что это, Уилл? Ты что, готовился?
— Общение с тобой не прошло даром, как видишь, я научился планировать. — Уилл улыбнулся, перебрав пальцами по волоскам на груди Ганнибала. — Я просто не хотел… Чтобы хоть что-то сегодня омрачало наше удовольствие.
Ганнибал только покачал головой, склоняясь, чтобы еще раз поцеловать его улыбающиеся губы. Он взял смазку и смазал собственный член и только потом выдавил немного на пальцы, растирая ее, чтобы согреть. А затем коснулся нервно сжавшегося отверстия и принялся кружить по нему кончиками пальцев, лаская сморщенное колечко, продолжая выцеловывать дорожки на шее Грэма.
Но Уилл был так чувствителен, так отзывчив, выгибаясь дугой даже от такой малости, безжалостно хватая Ганнибала за волосы и царапая его плечи, что тому было все сложнее сохранять их неспешный, игривый темп. Ганнибал рискнул, осторожно вводя внутрь один скользкий палец, а потом сразу второй. Уилл был такой мягкий и податливый, жаркий и шелково гладкий, тугой и гостеприимный, что в горле стремительно пересохло, а рот наполнился слюной. Боже милостивый, Уилл действительно растягивался сегодня, он готовился к этому, планировал, думал и хотел. От одного понимания этого у Лектера потемнело в глазах.
— Ты ведь именно для этого «забыл» купить базилик, верно?
— Подозреваю, что теперь ты не …блядь, да что же ты творишь?…не жалеешь о его отсутствии, — Уилл задыхался и ерзал в нетерпении на его пальцах, уткнувшись в его шею, издавая совершенно жалобные и умоляющие звуки и цепляясь за плечи Ганнибала так, словно пытался затащить его на себя еще выше, — Черт, заткнись уже и трахни меня, наконец! Здесь не лекционный зал и не твой кабинет…
Ганнибала не пришлось просить дважды. Он осторожно вытащил пальцы и сразу же приставил к расслабленному входу член. Головка гладко проскользнула внутрь и тугие мышцы сомкнулись за ней, плотно обхватывая ствол. Лектер скользил внутрь лишь какую-то секунду, но она показалась ему вечностью, настолько это было прекрасно, правильно и цельно. Он готов был разрыдаться от облегчения, сходного с тем, что испытывает скиталец, наконец вернувшийся домой.
Уилл только тихо всхлипнул, обнимая его бедра ногами и притягивая еще ближе. Он знал, что будет дискомфортно, но не подозревал, что ему будет наплевать. Ощущение того, что они наконец-то вместе, соединённые, сцепленные телами и сплетённые разумами, стоило всего дискомфорта. Оно искупало мгновенный резкий ожог в поддающихся вторжению мышцах, пульсирующие спазмы внутри и даже то, что Ганнибал не надел презерватив. Забытые контрацептивы поблескивали на простыне квадратиками конфетти. Уилл тихо хихикнул ему в шею, обнаружив этот факт, и Ганнибал почти с испугом приподнялся, чтобы взглянуть ему в лицо, предположив начинающуюся истерику. Но все было куда проще.
Грэм был счастлив. Глупо, наивно и до смешного искренне счастлив. Его бирюзовые глаза сияли, без слов говоря Лектеру больше, чем смогли бы за миллион лет написать все романтики в мире.
— Тебе повезло, что моя самооценка не позволила мне принять твой смех на свой счет, — с улыбкой пробормотал Ганнибал, прежде чем снова накрыть губы Уилла своими. Тот тихо, потрясенно охнул ему в рот от первого же неспешного, такого правильного толчка, разлившего внутри дрожащее ощущение предвкушения.
— Чертов ты самодовольный… — Уилл распахнул глаза, не в силах закончить фразу, когда Лектер снова мучительно медленно качнул бедрами. Этого было слишком мало, так мало, что Уилл готов был лезть вон из кожи, лишь бы звенящее призрачным колокольчиком ощущение вернулось. Еще одно нарочито неспешное скольжение внутри практически свело его с ума и Грэм протестующе вцепился ногтями в широкую спину. — Ганнибал, да черт возьми, я же не хрустальный!
Лектер медленно, любяще улыбнулся и коротко поцеловал прикушенную в нетерпении пухлую губу.
— Какой же ты жадный мальчишка.
Ганнибал целовал Уилла безудержно и бесконечно, переходя от от ласковых посасываний к голодным укусам, с восторгом находя в нем не менее жаркий, почти отчаянный отклик. Они вжимались друг в друга с животным остервенением, до лопнувшей кожи на губах и ярких отпечатков жадных рук на коже, не прекращая двигаться, смыкая бедра звонкими шлепками, толкаясь внутрь и вбирая в себя, вторя тому единственному, примитивному и ненасытному ритму, что живет в каждом живом существе.
Вся наносная цивилизованность, все условности мира не имели для них никакого значения в тот момент, когда они так безудержно наслаждались друг другом, пятная белизну чужой кожи полукружьями укусов, задыхаясь в бесконечной погоне за удовольствием. Эмоции одного умножались в другом многократным эхом, и уже было сложно сказать, где заканчивается Уилл и начинается Ганнибал. Они резонировали взаимное счастье и наслаждение, узнавая друг друга снова, еще раз, но совершенно иначе.
Оргазм оглушил обоих, заставляя их замереть на долгие минуты, потерянных в отголосках угасающего звонкого удовольствия. Лектер любяще провел носом по влажной от пота шее, потерся о щеку и скулу Уилла, и поцеловал сомкнутые пушистые ресницы, вызвав на его губах сонную улыбку, а затем откатился в сторону, чтобы притянуть Уилла в объятья.
— Это было лучшим подарком в моей жизни, — мягко прошептал он в мокрые завитки волос Уилла и тот просто поднял голову и поцеловал его в ответ.
***
Спустя несколько часов они снова лежали в той же постели, но уже на чистом, свежем белье, еще влажные после совместно принятого душа. Ганнибал, потакая своей слабости, гнездился на груди Уилла, пока профайлер обнимал его обеими руками, мягко поглаживая по спине. Со спинки кровати над его головой игриво свисали два потрёпанных ярких галстука, идеально дополняя их уютную атмосферу.
Зима так же сонно ворочалась за окном, рассыпая снег, медленно укутывая улицы города белым одеялом. Мир засыпал, одно за другим гасли окна соседских домов, погружая город во тьму.
И только мороз неутомимым художником рисовал на окнах свои узоры, те самые, в которых каждый может увидеть что-то свое.